И это была вовсе не Алёна. Илен, съедаемая языками пламени. Я замер в оцепенении, в то время как волты начали охоту на застывших в немой оторопи инквизиторов. Моя мечта, если можно так назвать невысказанные стоны отчаяния, сбылась... Я смог воочию наблюдать, что пережила Илен. Ощутить и увидеть ее безысходность, боль и страх собственными глазами. Жена, моя женщина, кем бы она не была, совершенно выпала из реальности, погрузившись в мир старой боли. Ее голова откинулась, влажные волосы разметались по сторонам, тело напряглось и выгнулось в бессильной попытке сохранить жизнь. То, что я ощутил вслед за ней - было за пределами человеческой способности воспринять. Всепоглощающий кошмар и дикая опустошенность, рвущая на части, засасывающая в свой плен. Пустота, съедающая тела и души.

Я все-таки бросился к ней, желая вырвать ее из плена воспоминаний, но замер на полпути. Алёна перестала вопить и изгибаться, и наши глаза встретились на фоне залитых кровью тел инквизиторов. Их лица были скрыты, возвышались лишь бесформенные груды в балахонах с рваными ранами на шеях. Я даже не смотрел. Мой взгляд был прикован лишь к её глазам, к бездонному, обращенному вглубь мироздания взгляду, уносящему меня прочь. Так смотрела лишь Илен, нежно, с надеждой... С бесконечной неисчерпаемой любовью. Не передать словами, но от этого взгляда у меня мягко и настойчиво подскакивало сердце, совсем как сейчас...

В ее глазах скользило понимание. Она все знала. И вдруг поняла, что знаю и я. Её губы чуть дрогнули, словно хотели мне что-то сказать, будто прошептали давно забытое имя. Ротер. Мне безумно хотелось прижаться к этим губам, обнять, утешить. Я не понимал, что происходит, но мне была неизбежно дорога именно она, эта девушка, в каком обличье бы она не оказалась. Что-то настойчиво толкало меня к ней раз за разом.

Я пошёл к ней быстрыми шагами, видя, как Эст освобождает ее от пут, и попутно расправившись с двумя инквизиторами, когда заметил, что Мартимус, словно змей, успел вывернуться из охватившей всех присутствующих резни и уверенным шагом забирается на один из верхних балконов, под сводом церкви. Дери меня на части! Я никак не мог допустить, чтобы он ушёл, поэтому бросился следом, краем глаза замечая, как разгорается пожар из-за перевёрнутого кем-то факела. На миг оглянулся, чтобы увидеть, как Эст выталкивает Алёну из церкви, а она бросает вокруг беглый и ищущий взгляд.

Мартимус... Почему этот ублюдок, безжалостный каратель с ангельской личиной, сеющий лишь зло, повстречался на нашем жизненном пути?! Погоня продолжилась на хлипком деревянном балконе, я был быстрее и без труда нагнал подлеца. Мартимус скинул мешающий колпак, и между нами завязалась борьба. Пара прямых ударов не сделала соперника более сговорчивым, он сплюнул красную слюну и с ненавистью и совершенно нескрываемым презрением уставился на меня. Слепая ярость заволокла мне глаза, я бросился вперёд и пропустил удар в живот. Мы обменялись ещё несколькими выпадами, я успел хорошенько приложить врага головой о стену, когда внезапно пришло осознание, что церковь полностью охвачена огнём, и наш небольшой балкончик вовсю трещит. Я отпрыгнул назад и вовремя, потому что место нашего боя моментально обрушилось, пуская жар и светящиеся искры вокруг. Мартимуса скрыла стена огня — это последнее, что я успел увидеть, прежде чем свалился в оранжевую бездну.

Безжалостные языки пламени кусали мое тело и одежду, захватывая сознание в тиски неимоверной боли. Легкие, казалось, взорвались и сжались одновременно от жара и удушья. Исполнение моего желания не заставило ждать — я на своей шкуре почувствовал, что значит быть охваченным огнём.

Не помня себя, я сделал несколько безнадежных шагов в ту сторону, где должен находиться выход и почти вырванным из тела сознанием ощутил руки Эста, подхватившие меня. А в голове билась единственная мысль. Илен. Илен, как же я хочу прикоснуться к тебе...

Несколько мучительных секунд оборвали мое дыхание и разодрали нутро. Я сильно сжала виски, стараясь не думать и не осознавать, что случилось. Внутренние нити натянулись до предела, словно готовые в любой момент оборваться струны. Я перестала дышать и сердце, кажется, тоже. У меня не было эмоций. Или они накалились настолько, что я перестала их чувствовать, провалившись в черную дыру. Что-то незримое готово было разорваться внутри, затягивая меня за собой в эту пропасть, когда я краем глаза увидела несущегося к церкви Файна, едва подоспевшего с подкреплением.

Мгновения, и вот вместе с Эстом они яростно оттаскивают от церкви нечто. Тело. Потемневшую, искореженную тряпичную куклу. Файн сбивает остатки огня. Не помня себя, я бросилась навстречу, в каком-то забытье, в провале, упала на колени рядом с изувеченным мужем. Только бы не... самое страшное. Сердце отчаянно молилось, вопреки всему. Слезы не рискнули вырваться из глаз, когда все внимание сосредоточено на бледном, перемазанном сажей лице с закрытыми глазами. В тот момент я не могла думать ни о чем, мысли словно испуганные мыши выскочили из головы, и лишь внутренняя энергия, тонкая связь между нами, пульсировала с небывалой частотой.

Сознание продолжало подмечать пугающие детали: рваную и горелую одежду, покраснения на коже, неестественно искаженную мимику лица, спёкшуюся кровь на лбу и шее. Но это все там, далеко... Внимание же осталось сосредоточено на том, что происходило здесь, внутри, в моей собственной пустоте. Почему-то этот незримый мир сейчас мне стал ближе всего. А также Ратмир, разобранный на рваные нити, на куски, хаотично сплетающиеся друг с другом, на ошметки, отлетевшие вокруг, словно от взорвавшейся колбы. Я была вся в этом, вся тут, и нити моего сердца продолжали тянуться к нему, пульсируя, неся живительный поток, оплетая то, что сейчас казалось хаосом. Собирая по крупицам кусочки разобранного материала, связывая обрывки нитей, стараясь придать форму, удержать то, что еще казалось живым.

Файн низко склонился над Ратмиром, вскрикнул с надеждой и облегчением:

- Дышит!

Вдвоем с Эстом они стали суетиться вокруг, прислушиваясь, прикладывая уши к бледным губам, бережно касаясь неподвижного мужчины, осматривая жуткие раны. Я заметила, что и волты замерли, окружив нас и жалобно поскуливая. Я хотела бы увидеть выражения их лиц, но сейчас мое внимание было устремлено лишь к одному лицу, от которого я не могла, не имела права отвести глаза. По тяжким вздохам друзей я поняла, что ситуация крайне сложная. Они спорили, нервно вскрикивая и решая, как поступить дальше:

- Срочно надо его домой, к Дереву, иначе... иначе он... — Файн не мог договорить до конца, скашивая глаза в мою сторону. Наверное, я и сама сейчас напоминала застывшую статую, привидение, у которого разом вырвали душу и телесную оболочку.

- Не довезем, — печально констатировал Эст. — Нельзя так далеко. Он не выдержит переезд. Нужна срочная помощь сейчас, немедленно!!! Здесь деревня рядом, я знаю. Надо отлежаться, он слишком плох...

- В деревне нет Дерева! — прорычал Файн. — Только оно сможет помочь!

- Нет! — рявкнул Эст, судорожно поправляя белые волосы. — Ожоги не только кожи... дыхательные пути. Я знаю растения, способные помочь. Они поддержат его какое-то время. Действовать надо прямо сейчас. Скорее!