Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По мере наполнения галереей людьми, я приветствовала и принимала восхищения каждого встречного. Волнительно переводя взгляд на вход, я ожидала увидеть Харриса. Я знала, что он придёт за своим обещанием. За обещанием, которое я предам. Предам, как предал меня он. Но я сделала всё правильно, перед своим уходом, я дала Харрису то, что он искал все долгие годы. Я уйду не зря. У Харриса будет человек рядом, который поможет его каменной стене сломаться, а я лишь поспособствовала этому.
— Думала я не узнаю, маленькая тварь? — прошипел Андреас, когда появился за моей спиной. Я лишь едва заметно дернулась и посмотрела на кисточку в своей руке. Кисточка из волоса соболя, позволяющая рисовать тонкие линии гуашью или акварелью. Нежная щетинка уколола мою кожу, и я вздохнула, оборачиваясь к гневным синим глазам.
— Прошу дать мне мой последний вечер, — сказала я, погружаясь в новую волну боли в своей голове. Заиграла Una Mattina и я сжалась, когда глаза Андреаса смягчились и осмотрев помещение, он кивнул. Его лицо приблизилось к моему, и он прошептал:
— После твоей смерти — это помещение будет носить новый траурный характер, золотце, — сказал Андреас и удалился. Я выдохнула, сжимая в руке кисточку и переборола себя, чтобы не воткнуть её в его мерзкую шею. Больше всего я боялась рук Андреаса и его гнева, но со своей смертью давно смирилась. Музыка стихла, люди восторженно поприветствовали меня на маленькой сцене в цветочной стороне галереи. Свет отразился на мне, в остальном зале приглушенно потух.
— Уважаемые гости и дорогие друзья, я рада приветствовать вас на открытии моей галереи! Для меня большая честь и радость представить вам результат моего творческого труда, — начала говорить. Я готовила речь в надежде, что здесь будет присутствовать важный для меня человек, но Харриса не было.
— Каждая картина здесь является частью моего сердца и души. В каждой работе вы найдете частичку меня, моих мыслей, чувств и вдохновения, — говорила я, сжимая в руке чертову кисточку, а не его руку, смотрела на лица чужих людей, а не в его холодные голубые глаза.
— Тематика моей галереи посвящена альтер эго. Именно это набито на груди у человека, перед которым моё сердце трепетно сжимается каждый увиденный раз. И я расскажу о своих чувствах к нему: мне всегда хочется быть с ним, чувствовать его грубые прикосновения, ловить каждый его вдох и утопать в холодном взгляде голубизны глаз, радоваться каждой его редкой улыбке. И такое люди способны чувствовать лишь тогда, когда любят. Любовь идёт из сердца и навсегда остаётся в душе. Так же случилось и со мной. Я люблю его, — я замолкаю со слезами на щеках и поднимаю глаза на нахмуренных и удивленных гостей.
— И я же ненавижу его. Он разрушил и растоптал все мои надежды и веру в его любовь. Перед собой я вижу себя: я одиноко сижу в пустой комнате среди разбросанных эскизов картин, и понимаю, как глупо мне было доверять ему. Я ненавижу его за то, что он сделал. Я ненавижу тебя за то, что ты разрушил меня, за то, что ты заставил меня испытать такую жестокую боль. Ты не заслуживаешь ни моей любви, ни моего уважения, ты просто предатель и ничего более. Ты пустое место в моей жизни, — я останавливаюсь, когда понимаю, что перешла на определенную личность и замолкаю. Я не поднимаю заплаканные глаза, лишь вытираю их рукавом платья и глубоко выдыхаю.
— Это моё альтер эго. Моя ненависть к нему настоящая и тяжелая, а то, что внутри меня — моя всепоглощающая и искренняя любовь к нему. Добро пожаловать в мою галерею, — произношу я и рассматриваю шокированные лица людей, которые после секундного ступора раздаются аплодисментами. Они поддерживают меня, кричат, улыбаются и некоторые вытирают слезы с лица. Эффект, который я произвела остался заслуженным. Я улыбаюсь им в ответ, но замираю, когда вижу лицо Андреаса. Гнев, которым он сбивает меня с ног ощутим настолько, что я делаю маленький шаг назад. Меня останавливают руки охранника, суровым присутствием, поймавшим меня в ловушку смерти. Я погибла.
Харрис.— Думаю, это важный для неё день, — начинает Эйвон, и я киваю, заворачивая на парковку к месту её галереи. Примечательное кирпичное здание с маленькими окнами и красиво украшенной террасой. На входе с одной стороны преобладают белые покрашенные кирпичи, с другой стороны — полностью черные. Эйвон выходит первым, поправляя рукава белого пиджака. Я был во всём черном, будто сегодняшний день был трауром. Я любил чёрный цвет, думаю, Тереза меня поймёт.
— Я подам тебе знак, когда останусь с Андреасом наедине. Ты передашь его моей группе, они знают, что делать, — отчётливо произношу я, стараясь не привлекать внимание.
— Ты испортишь её день, — снова начинает друг и я качаю голову, самодовольно усмехаясь, я останавливаюсь напротив Эйвона.
— Я убью нашего главного врага, Эйвон. Я подарю ей свободу, дам сделать вдох. Ты уверен, что это будет её худший день? — спрашиваю и сразу же сглатываю ком в горле. Блондин медлит, его брови нерешительно подрагивают.
— Семьи обозлятся на тебя. Многие объявят войну из-за твоей выходки. Ты можешь лишиться Ирландии, можешь лишиться уважения, компания Харрис Ньювест рухнет, а вместе с ним и Хендерсон Консалтинг, — уверяет он обозленно и растерянно. Он всегда был моей правой рукой, тот, кому я рассказывал все свои планы и решения. Эйвон является тем, кто поддерживает мой аналитический ум и стратегические планы, но сейчас сомнения в его глазах расстраивают. Я кладу руку на его плечо и слегка сжимаю, заглядывая в карие глаза друга, нет, уже брата.
— Главное для меня — её защита, её свобода и её улыбка. Мне плевать какие последствия несёт убийство Андреаса, когда на кону моя девочка, Эйвон, — мои уверенные слова заставляют его тяжело вздохнуть и кивнуть. Когда мы входим в галерею, я шепотом произношу:
— Позаботься о ней и моей маме, если что-то пойдет не так, — произношу и иду вперед, оставляя шокированного лучшего
