меня. — Но я никогда не соглашался не делать этого. Я согласился не принуждать ее к этому. Что было не совсем сложно, потому что у меня никогда в жизни не было желания принуждать девушку к сексу. Но мы никогда не соглашались не делать этого, если она этого хочет.

Я прикусил язык, читая между строк то, что он говорил. Он явно думал, что она этого хотела. Я просто не знаю, что делать с этой информацией.

— Тогда почему бы нам просто не решить это сейчас? — Спросил Блейк. — Мы просто договоримся не трахать ее.

— Нет, — немедленно зарычал Киан, и мой гребаный член тоже не хотел заключать эту сделку. Хотя мне казалось довольно трудным поверить, что она когда-нибудь захочет лечь в мою постель после того дерьма, которое я только что вытворил. И если она не оседлает мой член, я определенно не хотел, чтобы она это делала с другими.

— А что, если я прикажу? — Спросил я убийственным тоном.

— Ты можешь приказать метле забраться тебе прямо в задницу, но я сомневаюсь, что эта штука прыгнет туда по твоей прихоти, — ответил Киан, пристально глядя на меня. — Кроме того, ты хочешь сказать, что твое слово нихуя не значит? Поскольку я видел, как ты смотришь на нее, совершенно очевидно, что ты тоже хочешь ее.

Мое сердце подпрыгнуло от этого обвинения, и не только потому, что оно было правдой, но и потому, что он обвинял меня в моем собственном дерьме, и мне это чертовски не понравилось.

— Нам нужны правила, — настаивал Блейк. — Правила о том, что мы можем с ней делать и когда.

— Я не соглашусь, чтобы вы сажали меня в клетку, — выплюнул Киан.

— Не те правила, чего мы не можем делать, — прорычал Блейк. — Просто способ сделать это для всех равномерно. Чтобы это дерьмо больше не повторилось. Она не гребаная жевательная игрушка, из-за которой мы можем драться, как дворняжки.

Нет, не была. Татум Риверс была чем-то гораздо более важным, но никто из нас не собирался даже пытаться назвать, чем именно.

— Тогда какие правила? — Рявкнул Киан.

В нем было слишком много животного для подобных дискуссий. Он был зверем, управляемым инстинктами; он делал то, что хотел, когда хотел, и не любил следовать правилам. Но я был гребаным королем правил, так что если это было то, что нам было нужно, то я, безусловно, мог бы с этим справиться.

— Например, где она спит, — мрачно сказал я. Потому, что из всех гребаных фотографий, которые он прислал мне прошлой ночью, эта беспокоила меня больше всего. Не тот факт, что он подверг ее опасности на своем мотоцикле, и даже не тот факт, что он позволил ей драться, как уличной кошке, в той богом забытой нелегальной бойцовской яме, которую он так любил, не то, как он одел ее, как гребаную байкерскую телку из порнофильма, или как он окутал ее своим ароматом, завернув в свою куртку, а затем уложив в постель в своей футболке с гребаным засосом. Нет. Все эти вещи подстрекали меня, но тот факт, что в конце концов он затащил ее в свою постель, был тем, что ослепило меня.

— Она не вернется в ту ванную, — мгновенно заявил Киан. — Я полностью за то, чтобы подразнить ее, но это дерьмо просто злобное. Если что-то принадлежит мне, я забочусь об этом. А это значит, что ей нужна кровать.

— Ну, здесь всего три спальни, придурок, и я не собираюсь спать с тобой, чтобы отдать ей одну, — фыркнул Блейк.

— Есть более простое решение, — перебил я. — Она будет чередовать.

— Ты хочешь сказать, что она спит с каждым из нас по очереди? — Спросил Блейк, и я был удивлен, увидев, что это не вызвало у него такого отвращения, как я ожидал.

— Да.

— В таком случае, в те дни, когда она со мной, ей не нужно идти и становиться на колени перед гребаным склепом в шесть утра, — мгновенно сказал Киан, и я скривил губы в ответ. — Если она согревает мне постель, я хочу, чтобы она была рядом, когда я проснусь.

— В этом есть смысл, — разъяренно добавил Блейк, и я стиснул зубы.

— Ей все еще нужно встать, чтобы приготовить завтрак, — сказал я, отказываясь сдвинуться с места.

— Очевидно, — добавил Блейк, и часть напряжения покинула мои плечи.

— Если я захочу пригласить ее куда-нибудь на ночь, я могу сделать это, не отчитываясь ни перед кем, — хладнокровно добавил Киан.

Мне это чертовски не понравилось, но что я должен был сказать?

— Мы здесь в карантине из-за этого ублюдочного вируса, — сказал я. — Выходить прошлой ночью было действительно чертовски глупо по многим причинам, помимо шанса на ее побег.

— Полиция все равно закрыла это место, — сказал Киан, пожимая плечами. — Так что я не вернусь туда в ближайшее время и могу согласиться остаться в кампусе до окончания карантина.

— Хорошо. Мы можем встречаться с ней по отдельности, — уступил я.

— Но мы должны давать друг другу знать, — добавил Блейк.

— Значит, у нас все в порядке? — Спросил я. — Больше никому не нужно доказывать свое дерьмо?

Я перевел взгляд между двух моих лучших друзей, пространство, разделяющее нас, казалось пропастью, наполненной вещами, которые мы все еще не сказали.

Киан встретился со мной взглядом и вздохнул, сжимая и разжимая кулак, когда последнее напряжение покинуло его мышцы и боевой настрой покинул его.

— Прошлой ночью я повел Татум в лес с намерением всадить пулю ей в череп, — прорычал Блейк.

Я перестал свирепо смотреть на Киана, и мы оба повернулись, чтобы вместо этого уставиться на него. Требовалось многое, чтобы шокировать меня. На самом деле, я не мог вспомнить, когда в последний раз эта эмоция овладевала моим телом. Но, черт возьми, убийство почти осталось незамеченным в нашем кругу. Прямо у меня под носом. Я знал, что Блейк был близок к срыву, у меня даже были смутные опасения, что у него может возникнуть искушение свернуть ее хорошенькую шейку. Но, очевидно, я недостаточно серьезно отнесся к этой угрозе.

— Очевидно, я передумал, — добавил он, но тени в его взгляде говорили о том, что он был близок к цели.

Киан выдохнул и откинул свои длинные волосы с лица. Костяшки его пальцев были в крови, но большая ее часть была его, там, где его кожа снова рассеклась во время нашей драки.

— Вся эта ситуация становится по-настоящему хреновой, — пробормотал Киан.

— Значит, ты выбросил это из головы? — Спросил я, не сводя взгляда с Блейка. — Потому