— Так чего же не сказала?

— Ну вот еще… самой такое предлагать! Сядь на ванну, чтобы мне удобно было.

Потом она присела перед ним на колени, обхватив предмет обожания обоими руками, подняла голову и посмотрела Косову в глаза:

— Смотреть будешь?

— Буду! — хрипло каркнул Иван.

— Ну и смотри… так даже интереснее! Только… Вань! У меня очень давно ничего подобного не было. Наверное… с молодости. Не суди строго…

Но она была не права. Может практики ей и не доставало, но… желания, нежности — было с избытком! И им обоим — очень понравилось! Очень! Финишировали они вместе…

Глава 16

— Мыкола! — окликнул каптера Косов.

— Ну шо? — ожидаемо отозвался тот. И физиономия соответствующая — легкое недовольство человека, которого отвлекают по пустякам от действительно важных дел. Но отвлекает человек не пустой, никчемный, а — вроде как уважаемый, а потому просто послать на хер не получится!

— Шо, шо… Вот я с вас, хохлов… хуею! То вроде бы такие продуманные людыны, копейку мимо рота не пронесут, а то целковый мимоходом пропускают.

— Га? — проявил интерес Пилипчук.

Ну а как? Речь же о копейках, и даже — о целковых, а потому — несерьезной быть не может. Хотя… Косов этот — известный балабол и хохмач, и разыграть внешне простодырого хохла может. Но — опять же — речь о грошах, а значит — почему бы не уточнить, вдруг имеет смысл…

— Шо? Га? Мыкола! Ты уж давай, завязывай с этой личиной дикого селюка с глухого хутора. Что я, не знаю, что ли, что у тебя башка за пятерых варит? Ты перед кем другим эти спектакли устраивай, ага! — поморщился недовольно Иван, — Я чего тебе сказать-то хотел… Пойдем-ка, в сторонку отойдем, а то мельтешат тут всякие.

Каптера Иван отловил в коридоре училища. На занятиях Пилипчук появлялся, но — не регулярно, все больше занимаясь делами хозяйственными, будучи активно привлекаемым к общеучилищным бытовым вопросам.

«Видать Мыкола решил «карьер делать» в этом направлении! А что — тоже не кисло, если разобраться. Сейчас зарекомендует себя человеком толковым, получит свои «кубари», можно сказать, «автоматом», да и останется при училище. Вопросов же по материально-техническому обеспечению и здесь — полно! А свой, проверенный, взращённый и вскормленный человек для любого тыловика-начальника — это кадр. И кадр — свой!».

— Ты в конюшне бывал? — уточнил Косов у Николая.

— А то! — предельно информативно отозвался тот.

— А сколько там лошадей содержится — знаешь?

Пилипчук задумался:

— Мабуть осьмнадцать? Чи ни?

— Чи ни, чи ну! — сплюнул Иван раздраженно, — Коль! Хватит уже, а?!

— Да не помню я! Я что их — пересчитывал, что ли? — уже нормально отозвался каптер.

— Девятнадцать! И это важно, Коля, заметь! — поднял палец вверх Косов.

— И что из этого? — Пилипчук не понимал сути вопроса.

— Кормят их там, Коля. И — хорошо кормят. А значит — коняшки эти и серут неплохо, да?

— Ну так — дело понятное. И что?

— Вот я чем пару дней занимался, а? — ткнул пальцем в грудь каптера Косов.

— Чем, чем… Наряды свои отрабатывал! А то не неизвестно? Руководил бригадой «залетчиков», навоз вы возили под гору! — проявил знание обстановки каптер.

— Правильно! Ну так вот… Навоза этого, Коля, коняшки производят — преизрядно! И каждый день, заметь! И его вот так — бездумно и бестолково вывозят и скидывают под гору. Ну разве это — по-хозяйственному, а? Разве так делается у толкового, справного хохла? — продолжил Иван, а сам с неудовольствием заметил про себя, что словечки его некоторые, из будущего, все больше проявляются здесь и сейчас. «Залет», «залетчики» — это понятие вошло в лексикон не только курсантов, но уже и от взводного Иван слышал, и еще — по училищу неоднократно.

— И чего? Куда же его девать-то, навоз этот? — по-прежнему не понимал Пилипчук.

Надо сказать, что, отбарабанив на конюшне пару нарядов, Косов решил, что это действо ему — не нравится! Нет, так-то работа и работа, чего уж там. Но — больно уж грязная и… духовитая! Есть и погрязнее, конечно… Та же кочегарка, например. Уголек долбить ломами, лопатами кидать-швырять, а потом таскать на тачках в кочегарку — тоже, знаете ли, в балетной пачке — не поработаешь! Но там — после наряда, можно и помыться в душевой кочегарки, и постираться. А вот здесь — хрен там! Плещись холодной водичкой в умывальнике роты, на общих основаниях! И Косов решил проделать «финт ушами» — устранить данный вид деятельности из перечня работ залетчиков. Хотя, если его план сработает, навоз вывозить по-прежнему будут, но из вида наказания, эти работы перейдут в вид вознаграждения!

— Коля! А вот скажи, у себя дома — вы куда навоз девали?

— Ну скажешь тоже! Там и навоза-то от одной коровенки сколько? В огород вывозили, в кучи, а по весне — огурешни складывали. А вот из колхозной конюшни — то на поля возили.

— Вот, Коля! Вот! Все правильно говоришь! Все верно! И смотри, Коля — букву «А» ты сам сказал, а почему букву «Б» не додумаешься вымолвить? — опять возвел палец горе попаданец.

— Да говори ты толком! — вякнул раздраженный Пилипчук, — Что вокруг да около ходишь!

— Всему-то вас, балбесов, учить приходиться! Ни хрена-то вы сами толком не видите, не разумеете! Ладно… Слухай сюды! — Иван по-дружески приобнял каптера, и склонил голову к тому поближе.

Пилипчук, ведомый языком жестов и определенных телодвижений, тоже придвинулся и уткнулся лбом в лоб Косова.

— Мы живем в Омске. Как ты уже заметил, наверное, больше половины жилого сектора города — частные домовладения. А значит — и огороды, пусть небольшие, у хозяев — имеются. Только вот конюшен в достатке — не наблюдается. То есть — удобрять огород местным особо-то и нечем. И если вдруг курсанты училища начнут предлагать людям кошевку доброго конского навоза… не забесплатно заметь! Но и не задорого! По рублику,