В начале 448 г. в монастырь Евтихия заглянул Евсевий Дорилейский, и между старыми друзьями завязался непринужденный разговор о таинстве Боговоплощения. Евсевию не понадобилось много времени для того, чтобы убедиться в ущербности богословской позиции своего собеседника, и они расстались, крайне недовольные друг другом. Как можно понять из протоколов прошедшего вскоре Собора, уже бывшие друзья еще не раз общались между собой, пытаясь переубедить друг друга, но чем больше они дискутировали, тем холоднее становились их чувства, вскоре отношения превратились в откровенно враждебные.

Осенью этого же года Константинопольский патриарх св. Флавиан назначил Поместный собор в столице, чтобы обсудить спор лидийских епископов, и по обыкновению пригласил на него архиереев своего церковного округа, в том числе Евсевия Дорилейского[821]. В понедельник, 8 ноября 448 г., собравшиеся епископы Константинопольского округа быстро разобрали спор между Флоренцием, митрополитом Сард Ликийских и подчиненными ему архипастырями Иоанном и Коссинием. Они уже потянулись к выходу, когда неожиданно встал Евсевий Дорилейский и потребовал выслушать его записку. К удивлению неподготовленных к данному событию епископов и самого св. Флавиана, это было обвинение Евтихия в ереси. Патриарх попытался в мягкой форме отклонить это требование и посоветовал Евсевию повторно побеседовать с архимандритом, но тот ответил, что его беседы не дали никакого результата, поэтому Евтихия надлежит пригласить на соборный суд и заслушать. Делать нечего – Собор был обязан принять это новое дело к своему рассмотрению, и уже через 4 дня, 12 ноября, епископы вновь собрались на свои заседания, чтобы рассудить Евтихия[822].

Собравшись на заседание, епископы выслушали обвинения Евсевия и его исповедание веры, которое оказалось тождественным тому исповеданию, какое св. Флавиан произнес в этом же зале и которое одобрили все присутствовавшие здесь епископы. Направили посланников к Евтихию с вызовом на суд, которых заслушали на очередном заседании 15 ноября 448 г. Те поведали, что в ответ архимандрит категорично отказался явиться на Собор, поскольку-де связан обетом никогда не покидать стен монастыря. Они также огласили его исповедание, переданное Cобору: «Я исповедую, что родившийся от Девы Марии есть совершенный Бог и совершенный человек; но не признаю, чтобы тело Его было единосущным нашему».

Смущенные отцы еще дважды направляли к нему своих посланцев, коротая время за чтением Святых Отцов, когда, наконец, 16 ноября Евтихий заявил, что явится на суд, но не готов точно обозначить это время. Наивные архипастыри не догадывались, что открывшееся ему время передышки Евтихий использует для созыва всех своих союзников. Так что, когда 22 ноября Собор открылся вновь, вокруг здания волновались толпы народа, а от императора прибыл его представитель патриций Флоренций.

Несмотря на все старания присутствовавших епископов, св. Флавиана и патриция Флоренция, который весьма активно участвовал в богословском изучении предмета спора и показал глубокие познания, Евтихий отказался признать то исповедание веры, которое было у всех на слуху. Последовали многочисленные увещевания от присутствовавших лиц, в том числе со стороны Флоренция, явно стоявшего на стороне патриарха, но не желавшего осуждения архимандрита. Но они не привели ни к какому положительному результату, и тогда Собор лишил его священнического сана. В свою очередь Евтихий в этот же день направил кассацию императору и написал письмо Римскому папе, прося его поддержки[823].

Окаменевший в своем заблуждении, Евтихий вернулся в монастырь и буквально поднял бунт против патриарха; в ответ св. Флавиан приказал прочитать приговор Собора и анафемы Евтихию, как еретику. Но и противоположная партия предприняла свои действия: архимандрит отписал жалобы Равеннскому епископу Хрисологу, в Александрию и многим другим архипастырям, а Хрисафий настойчиво уговаривал императора св. Феодосия срочно созвать новый Вселенский Собор, против чего, однако, твердо возражал Римский папа св. Лев Великий. Верно оценив Евтихия как человека невежественного и упрямого, понтифик советовал императору и св. Флавиану действовать без шума, отеческими наставлениями и увещаниями, и был, конечно, прав[824].

К сожалению, уладить дело без созыва Собора оказалось вскоре невозможным вследствие чрезвычайной агрессивности обеих сторон и тех мер, которые каждая из партий предпринимала для собственной победы. У Хрисафия были свои мотивы: он понимал, что кулуарно св. Флавиана не сместить с кафедры, поэтому для победы своего друга и низвержения врага он жаждал сакры императора о созыве Вселенского Собора. Ситуацию подогревал сам Евтихий, по-прежнему упорный в своем ложном исповедании Богочеловека и рассылавший письмо во все концы света, призывая клир поддержать его, как несправедливо оболганного и анафематствованного; суда над собой он, конечно, не признавал. Более того, бывший архимандрит сам решил обвинить архиепископа в нарушении правил судопроизводства в отношении себя, заявив, будто протоколы Собора поддельны и содержат тезисы, которые он не произносил.

Надо сказать, что и св. Флавиан в некотором роде потерял контроль над собой – ему, первому архиепископу Востока, казалось невероятным, что его обвинял – и притом ложно – всего лишь архимандрит. Безусловно, канонически он был прав, отлучая Евтихия от церковного общения, но в данном случае это лишь подливало масло в огонь. Кроме того, св. Флавиан направил сирийцам письмо, в котором недвусмысленно намекал на то, что некоторые пассажи Евтихия тесно связаны с учением еретика Аполлинария. Конечно, «восточные» поддержали его и немедленно подписались под актами Константинопольского собора 448 г. Напротив, «крайние» александрийцы, обернувшие отдельные неточные выражения св. Кирилла, к тому же явно вырванные из контекста его посланий, в пользу Евтихия, выказывали ему свое сочувствие и обещали поддержку[825].

Святой Феодосий Младший, как уже указывалось, сам не питал нежности к патриарху, но первое время остерегался принять просимое решение, видимо, помня, чем обернулся для него Эфесский Собор. Император в очередной раз попытался примирить стороны, но из этого ничего не вышло. Рядом спорили св. Пульхерия и св. Евдокия, причем каждая симпатизировала противоположной стороне и довлела над царем. Поскольку Антиохийская церковь реципировала акты Константинопольского собора и Западная церковь находила исповедание св. Флавиана православным, а Евтихия – нет, выходило, что спор вышел за пределы одного церковного округа и требует вселенского обсуждения.

Вопрос был решен, и император св. Феодосий Младший указом от 30 марта 449 г. назначил Вселенский Собор на 1 августа того же года в Эфесе; председателем Собора особой грамотой царя был определен Александрийский патриарх Диоскор, племянник св. Кирилла Александрийского[826].