Между тем настала ночь, и на фоне этого постыдного зрелища у выхода из храма кротко стоял св. Флавиан, ожидая, когда его выведут. Видимо, это окончательно взбесило Диоскора, и он, подбежав к архиепископу, кулаком ударил его в лицо. Подоспевшие дьяки александрийца повалили Константинопольского патриарха на пол; Диоскор продолжал топтать тело, а монахи Варсумы избивали несчастного осужденного палками под крики своего вождя: «Убей его!»[836] В ужасе от этой сцены епископы бросились вон из храма, двери которого наконец-то были открыты, а солдаты вытащили св. Флавиана из церкви и бросили умирать на солому. На следующий день его отправили в ссылку, но по дороге святой мученик умер в местечке Ипеп. Евсевию Дорилейскому повезло гораздо больше – он сумел сбежать из-под стражи и, переправившись через море, нашел убежище у папы св. Льва Великого[837].

Епископы надеялись уехать на следующий день, но участникам Собора, справедливо названного за происшедшие на нем события «Разбойным», не дали такой милости. Желая во всем закрепить свое главенство, 22 августа Диоскор созвал их вновь и потребовал осудить Феодорита Кирского – твердого противника «12 анафематизмам» св. Кирилла Александрийского. Жертвой его гнева стал и Антиохийский патриарх Домн, обвиненный в несторианстве (на самом деле, он подал рапорт императору о случившемся, и Диоскор тут же расправился с ним), Ива Эдесский и еще три епископа. Наконец, увидев вокруг себя только соучастников и уголовников из числа монахов Варсумы, Диоскор решил закрыть Собор.

Венцом победы стало поставление Диоскором нового Константинопольского патриарха после прибытия в восточную столицу Римского государства – выбор его пал на дьякона своей церкви Анатолия (449—458). По прибытии в Александрию Диоскор имел торжественный въезд, неся перед собой, как великий трофей, акты своего Собора о низложении двух патриархов. Теперь весь Восток был под его ногами, и он даже осмелился присвоить себе титул вселенского патриарха, который ему предложил один азиатский епископ.

Обманутый Хрисафием, не устававшим убеждать императора в его богословской прозорливости и мудрости, не зная подробностей событий «Разбойного собора», св. Феодосий утвердил его акты законом[838]. Первым доказательством того, что царь находился в полном неведении, служат его слова в ответном послании к Валентиниану III: «В присутствии досточтимейших епископов, с полной свободой и совершенною истиной, отлучены недостойные священства и восприняты те, которые признаны достойными. И мы знаем, что ими ничего не было сделано противного правилу веры и справедливости»[839].

Но торжество и всевластие Диоскора оказались скоротечны. Вернувшиеся в Рим легаты передали св. Льву Великому подробности позорного собрания, а вскоре сюда же дошли апелляции Евсевия Дорилейского, св. Флавиана и Феодорита Киррского. Папа 14 октября 449 г. созвал Собор в Риме и отверг решения «Разбойного собора». Затем он адресовал письма императору, св. Пульхерии, духовенству и монашеству Константинополя, в которых, опираясь на доклад своих легатов, возлагал всю вину за случившееся на Диоскора. В ответ Диоскор, испытывая искреннее сожаление в том, что не удалось задержать легатов папы, созвал синод из окружавших его епископов, произнес анафему папе и отлучил его от Церкви.

Потерпев крушение на публичном поприще, папа св. Лев Великий решил использовать еще один шанс, даруемый ему судьбой. 22 февраля 450 г., в праздник кафедры святого апостола Петра, в Рим съехались во множестве итальянские епископы, а также император Валентиниан III, Галла Плацидия и Евдоксия. Во время всенощного богослужения понтифик подошел к императору и заклинал его со слезами на глазах памятью апостола Петра написать св. Феодосию II Младшему и упросить его отменить акты «Разбойного собора»[840].

Западные императоры обратились с письмами к св. Феодосию и св. Пульхерии в поддержку понтифика о срочном созыве нового Вселенского Собора в Италии. Безусловно, августа была согласна во всем со своими родственниками. Но официальный Константинополь ответил, что оснований для тревог нет – еретики повержены, а вера восстановлена[841]. Впрочем, по другим данным, св. Феодосий все же дознался перед самой смертью о том, что происходило в Эфесе, очень горевал о смерти св. Флавиана, сослал Хрисафия и готов был предпринять восстановительные меры[842].

Переписка продолжалась вплоть до смерти императора св. Феодосия Младшего, после чего правда наконец восторжествовала. Впереди Диоскора ждал великий Халкидонский Собор и его знаменитые организаторы – императоры св. Маркиан и св. Пульхерия.

Касаясь темы церковных расколов, потрясших Римскую империю в начале и в середине V в., следует отметить, что догматические разногласия между кафедрами, ставшие предметом многочисленных соборных разбирательств, были обусловлены не только различными мнениями разных богословских школ по вопросам исповедания веры. Помимо догматики, существовала еще борьба кафедр за главенство в своем церковном округе и даже во всей Вселенской Церкви, которая сопровождала едва ли не любой церковный спор. Во всяком случае, богословское «разновидение», пусть даже незначительное, многократно усиливалось и даже выступало поводом обвинений той или иной Поместной церкви и ее предстоятелей в ереси. А это едва ли не автоматически влекло изменение мест в церковно-административной иерархии.

Церковь рождалась в Римском государстве и невольно перенимала его административно-территориальную структуру, тем более что последняя основывалась на этнической почве – захваченные римлянами территории получали наименование «провинций», где компактно проживала та или иная доминирующая народность. Естественно, что внутренняя структура церковных общин формировалась по этому трафарету. И главный город провинции в силу своего административного положения обыкновенно получал в церковной среде более высокий статус, чем остальные.

Безусловно, это был не единственный критерий, и Вселенская Церковь знает множество малых городов, прославленных подвигами своих предстоятелей, мучеников, исповедников и ревнителей веры. Уже издревле особо почитались церковные общины, основанные апостолами, поскольку именно из этих центров Православия христианство распространялось по всему миру, и именно там неофиты искали ответы по вопросам отправления богослужения и учения. Кроме того, по вполне объяснимым причинам наиболее крупные в культурном и политическом отношении мегаполисы Римской империи стали очагами духовной жизни, в которых формировались свои богословские школы и свои исповедники. Поэтому, естественно, крупные города, особенно те, которые были связаны с апостолами и одновременно выделялись политически, стали значимыми просветительскими центрами христианства.