его безмерность а это значит, что нет в людях любви. Ибо, если была бы любовь, то не было бы безчинства!

Любовь не ищет своего. А мы всегда ищем для себя благ и радостей жизни: имения, почета, высокого положения – всего ищем для себя. А любовь не имеет своего. Любовь доверчива, как доверчивы дети, ибо те, в сердце которых живет святая любовь, подобны детям, о которых Господь Иисус Христос сказал: если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное (Мф. 18, 3). Любовь всему верит, она не подозревает людей во лжи, в предательстве. В мире часто оскорбляют теx, кто не лжет, не клевещет, не совершает предательств, кто чист в словах и делах своих.

Любовь не раздражается. А много ли среди нас таких, которые не раздражаются? Много, много таких, которые в раздраженном состоянии кричат исступленным голосом, дерутся и ругаются. А если бы была любовь христианская в сердце нашем, мы не раздражались бы, не топали ногами, не ругались, не дрались.

Любовь нe мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине. Это значит, что те, в чьем сердце святая любовь, не умеют и не хотят искать в окружающих дурное и злое. Они хотят, они умеют, они стремятся видеть и искать в сердце ближних своих только доброе и чистое. В любви нет злорадства, которого так много в нас, ибо мы всегда радуемся и ликуем, когда видим падение братьев наших, видим их недостатки. Тогда мы радуемся, радуемся бесовской радостью, ибо бесы рады всему дурному, что видят в людях. Когда видит любовь истину в делах человеческих, в словах человеческих, во всех поступках и стремлениях человека, то она радуется истине чистой, ангельской радостью.

Любовь все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит (ст. 7). Когда мы видим, как согрешает наш брат, закрываем ли мы глаза на этот грех, удерживаем ли язык от разглашения людям о том грехе, который видим в брате своем? Напротив, злорадствуем, бесовски злорадствуем, спешим везде и всюду разглашать, как грешен наш брат. Не покрываем греха брата своего, как делали все святые, а наоборот, открываем, кричим и трубим о чужом грехе, а о своих грехах молчим.

Надежда, неуклонная надежда на Бога, надежда на воздаяние в жизни вечной никогда не оставляет тех, в сердце которых живет любовь.

Любовь все переносит. Переносит все издевательства, все насмешки, все мучения за Христа, как переносили блаженные юродивые издевательства, насмешки, голод и холод. Любовь ищет только того, что нужно, что полезно ближним, своего ничего не ищет.

Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится (ст. 8). Пророчество не вечно, пророки давно умерли, упразднится и гордое знание человеческое, ибо в нем весьма мало истины.

Ибо мы отчасти знаем, и отчасти пророчествуем (ст. 9). Немного мы знаем, ничтожны знания человеческие, но гордимся, бесовски гордимся этими ничтожными знаниями.

Когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится (ст. 10). Всё знание наше, которое приобрели мы, составляет малую часть полного и истинного знания, – всё это потеряет всякое значение и всякую силу.

Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое (ст. 11). Разве мы теперь забавляемся детскими игрушками и забавами? Мы это всё оставили.

Теперь настало время, когда открылось перед нами истинное и совершенное, и тогда то, чем мы гордились в жизни прежней, – все наши знания, вся мудрость – представляются нам как детские игры, как детские забавы.

Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда позн!аю, подобно как я познан (ст. 12). Все наши знания, которые кажутся такими ясными, такими светлыми, – ничто иное, как видимое чрез тусклое, нечистое стекло. А когда всё откроется совершенно, мы всю истину и всю правду увидим лицом к лицу. И тогда познаем всё, подобно тому, как я познан, как Бог познал меня; как для Бога нет сокровенного в мире, и для меня не будет сокровенного: я всё познаю. Любовь всё откроет.

А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше (ст. 13). Мы должны жить верой, надеждой и любовью:

это наша опора, этим мы должны дышать, но надо помнить, что как ни велика вера, как ни благословенна надежда, любовь выше всего.

Стяжите же все Христову любовь, очистите сердца ваши и дайте в них место святой любви!

Аминь.

Беседа Иисуса Христа с Никодимом

Меня просят разъяснить беседу Господа Иисуса Христа с Никодимом. Беседа таинственная, беседа чрезвычайно важная и не всем понятная. Вникнем же в нее.

Между фарисеями был некто, именем Никодим, один из начальников Иудейских. Он пришел к Иисусу ночью и сказал Ему: Равви! мы знаем, что Ты учитель, пришедший от Бога; ибо таких чудес, какие Ты творишь, никто не может творить, если не будет с ним Бог (Ин. 3, 1–2).

Один из видных членов синедриона, чистый сердцем, пораженный глубиною учения Его и уверовавший в Него, пришел к Нему для беседы. Но как пришел? Ночью, тайком, чтобы не узнали другие члены синедриона. Это, конечно, нехорошо, это малодушие; это нас смущает, ибо знаем мы, что это был человек чистый, что вместе с Иосифом Аримафейским он погребал Тело Христово, снятое с креста.

Зачем он ночью пришел, почему открыто не исповедал свою веру во Христа? Страха ради иудейского: боялся других членов синедриона, боялся отлучения от синагоги. Смеем ли мы его осуждать за это, мы, у которых так много страха, уже не иудейского? Мы, христиане, крестившиеся во имя Святой Троицы, мы, причащавшиеся многократно Тела и Крови Христовой, разве не часто поступаем, как Никодим, разве не скрываем свою веру во Христа, разве не тайно исповедуем Его, доходя даже до такого стыда, что держим иконы в платяном шкафу и открываем только на время молитвы. Стыдно это, глубоко стыдно. Пусть лучше совсем снимут иконы, чем скрывать. Это будет лучше, честнее, чем держать их в шкафу. Пришел к Иисусу Никодим и сказал Ему: Мы знаем, что Ты учитель, пришедший от Бога. Он говорил не от своего лица: мы знаем, – весь народ знает и понимает. И несомненно, и многие из eго сотоварищей-фарисеев тоже знали, что Он – Учитель, пришедший от Бога: Ибо таких чудес никто не может творить, если не будет с ним Бог.