её осознания явилось возникновение оптимологии, праксеологии, теории управления, но пока им мало что удалось усовершенствовать в человеческой деятельности. Первой ласточкой стала опубликованная в 1922 г. «Тектология» А. Богданова. Она появилась слишком рано и не была оценена современниками. Её методологические аспекты были навеяны своего рода предчувствием кибернетики и общей теории систем. Далее кибернетика, как и отпочковавшаяся от неё теория управления, существенно продвинулась в понимании принципов управления системами. Но для абстрактного подхода и чрезмерной обобщённости этих теорий человек с его сложностью и противоречивостью оказался слишком крепким орешком.

В основу оптимологии положена идея о том, что человеку свойственно желать лучшего. А природе, в которой мы существуем, свойственно стремиться к получению большего наименьшими средствами. Иначе говоря, в неё изначально заложены принципы экономии и оптимума. Оптимум (от лат. орtimum — наилучший из всех) — это что-либо наилучшее из всего возможного для деятеля или для других. В частности, реализацией этих принципов в деятельности мы обязаны своим появлением на свет. Стремление к наилучшему в технологическом плане осуществляется чаще всего путём максимизации одного и минимизации другого. Каждый акт целеполагания, выбора, принятия решения и реализации его в действии минимизируются по критериям экономии пространства, времени, ресурсов, траты сил, энергии и т. п., одновременно он максимизируется по более абстрактным критериям структурированности, упорядоченности, избирательности, и приближённым к практике критериям полезности, меры количества и качества производимых товаров, получаемых выгод. Кроме того учитываются критерии эффективности, достаточности и др. Существует ещё целый набор срединных критериев, к ним относятся пропорция, мера, симметрия, гармония, красота, равновесие.

Деятели придерживаются одной из трёх линий поведения: 1. обострение; 2. избегание крайностей; 3. устремлённость к совершенству. Наиболее распространена вторая, наименее — третья. К обострению ситуаций склонна какая-то часть деятелей творческого склада и — увы, плохая компания для них — большинство разрушителей (за исключением тех, кто разрушает по недомыслию). Тяга к обострению сегодня, безусловно, берёт верх над стремлением к совершенству, результатом являются растущие как грибы экстремальные формы и области деятельности. Упомянутые линии поведения приводят к: 1. экстремуму (им может быть, в частности, максимум или минимум чего-то); 2. середине между крайностями или норме; 3. достижению более высокого уровня деятельности.

Главным недостатком оптимологии является её абстрагированность от качеств реальных людей. Её исходная посылка: «Агент социального действия А — это обобщённый, обладающий сознанием и культурой, рефлектирующий человек, существующий в среде. Этот агент способен к действию, осознаёт себя и своё внешнее окружение, в т. ч. нормы общества. Агент формулирует или усваивает извне цель, определяет условия и план действий», (курсив мой, авт.), [23]. Да, если бы человечество состояло из таких сверхсознательных агентов, обладающих культурой, способных к рефлексии, планированию и пр., и пр., то мы бы давно жили в раю. Подавляющее большинство людей неспособно реализовать столь рациональный подход к осуществлению наилучшего действия. Для этого они слишком эмоциональны и недостаточно разумны. В действительности значительная часть, если и способна действовать, то действует «через пень-колоду», не слишком склонна следовать нормам общества, а уж с культурой у неё дело совсем плохо. Некоторые из таких реально действующих «агентов» порой хуже агентов иностранных разведок.

Но даже если бы «агенты» и могли демонстрировать перечисленные чудеса, проблема в том, что лучшее (или оптимум) в представлении деятелей каждого из уровней своё. В суровой реальности любое значительное множество содержит деятелей где-то десяти различных уровней, что соответствует порядка десяти представлениям о том, что является лучшим, так же, как это имеет место с потребностями, ценностями и всеми остальными компонентами деятельности. В результате деятели различных уровней зачастую поступают прямо противоположным друг другу образом.

Существует, например, волшебный секрет деятельности, открытый лишь самым проницательным умам — не делать! Не делать ничего и ни при каких обстоятельствах. Ведь, как известно, «нет трудного дела для того, кому не придётся его делать». А уж если что то и делать, то так, чтобы это не ты делал, а за тебя делали. Делать должны лохи, а твоя задача ими манипулировать. Вот такие «критерии»! Они реально существуют, более того, весьма распространены. Вот остроумная формулировка одного из оптимальных вариантов деятельности: «Чтобы слова не расходились с делом, молчи, и ни хрена не делай».

Сложность человека сыграла с ним злую шутку, и он установил бесконечное число рекордов неэффективности и неоптимальности. Это уничтожение живой природы, хищническая вырубка лесов, огромные объёмы уничтожаемого продовольствия в то время, когда десятки миллионов в мире голодают, ещё больше питаются неполноценно, живя фактически впроголодь. Всё перечисленное говорит о том, что доминантой человеческой деятельности является скорее неспособность её оптимизировать. Причина этого в преобладании деятелей низких и отрицательных уровней. Но этот «человеческий фактор» оптимология оказалась учесть не в состоянии.

Среди людей есть и те, кто меньше всего думает о прибыли и экономии, и среди них «Человек высокий», разительно отличающийся от столь милого экономистам «Ноmo economicus». Он обладает тонким чувством меры, гармонии, ценит подлинную красоту, и поэтому в состоянии формировать критерии, совершенствующие и облагораживающие деятельность, то есть является деятелем, весьма напоминающим этого сказочного «агента социального действия», но в реальности таких совсем немного. Суть всего происходящего с людьми заключена в разнице высот, исключить её из рассмотрения, заменив всех скопом на некоего обобщённого деятеля — это какая-то форма научной деменции.

Примерами того, как далеко человечество от оптимума деятельности, являются перепроизводство промышленных товаров, избыток ценных бумаг и других финансовых инструментов, не обеспеченных ни золотом, ни товарами, госдолг США и их военный бюджет, изобретённые там способы жить за счёт бедных стран, печатая цветную бумагу и угрожая неугодным цветными революциями, санкциями. Миру это не надо, огромные деньги, вылетающие в трубу можно было бы потратить с гораздо большей пользой, но это не мешает им гордиться своей деятельностью.

Совершенно особая статья — это хроническая недооптимизация России. В процессе Первой мировой войны страна утрачивает существенные и вполне реальные признаки оптимальности своей деятельности, и уже в течение более века представляет собой какой-то заповедник неоптимальности и непрофессиональности управления и исполнения. Исключением является заключительные фазы Великой Отечественной войны и первое десятилетие после неё. Но с момента захвата власти большевиками страна, лишённая естественных стимулов к развитию в результате отмены частной собственности, использования рабского труда в лагерях и колхозах, была обречена на низкую производительность труда, а своей национально-территориальной конструкцией — на неминуемый распад. Едва ли не дальше от оптимума были бандитские 1990‑е с их приватизацией, рэкетом, крышеванием и отжиманием. Сегодня это продолжается в неподдающихся уразумению масштабах вывоза капиталов из страны, грабительских процентах по кредитам, диктате банков, площадях, выведенных из