в первую очередь проистекал из убеждения в существовании глобального коммунистического заговора, в ходе осуществления которого любые действия связанных с СССР людей и групп априори считались интегрированной частью процесса, руководимого из единого центра. В разное время таковым объявлялись то Коминтерн, то ЦК ВКП(б). Однако для подобного заблуждения имелись и более веские и конкретные основания, отмахнуться от которых было просто невозможно. Например, один и тот же шифр использовался радистами в Бельгии и Германии, курьеры совершали поездки через границы различных государств, содержание некоторых дешифрованных текстов также указывало на взаимное переплетение агентурных аппаратов. Естественно, все это не являлось простым совпадением, но и не означало, что германские и швейцарские сети были тесно интегрированы с бельгийскими, французскими и голландскими. К монолитной группе следует отнести лишь нелегальные резидентуры РУ в Бельгии, Франции и Голландии, действительно связанные общим руководством, финансированием и в некоторой степени линиями связи, остальные же не могут быть с достаточными основаниями причислены к “Красному оркестру”. Например, группа Шульце-Бойзена — Харнака находилась на связи не у военной, а у внешней разведки, но это обстоятельство так и осталось неустановленным гестапо до самого конца войны. С “Красным оркестром” она практически соприкоснулась лишь один раз, оказавшийся для нее фатальным, а также некоторое время передавала полученные разведданные через границу рейха для отправки через передатчики в Антверпене и Брюсселе. То же можно сказать и о возглавлявшейся “Альтой” нелегальной резидентуре Ру. Весьма отдаленное отношение к “Красному оркестру” имеет и швейцарская сеть военной разведки, часто именуемая “Красной тройкой” по числу использовавшихся передатчиков.

С учетом взаимосвязи различных агентурных сетей, периодического использования общих шифров и радиопередатчиков, а также требований связноста изложения, в данной главе под условным обозначением “Красный оркестр” рассматриваются подчинявшиеся нелегальному резиденту “Отто” (Леопольду Трепперу) точки военной разведки в Бельгии и Франции, а также позднее включенные в состав его сетей бельгийская резидентура “Паскаля” (К. Л. Ефремова), французская резидентура “Гарри” (Анри Робинсона) и голландская сеть “Хильда” (Антона Винтеринка). Швейцарские и германские группы подробно рассматриваются в соответствующих главах.

После нападения Германии на Советский Союз служба перехвата и радиоразведки вермахта (функабвер) достаточно быстро установила наличие на контролируемой рейхом территории нескольких находившихся на прямой связи с Москвой агентурных передатчиков советской разведки. Пост в Кранце (Восточная Пруссия) в 03.50 26 июня 1941 года перехватал начинавшуюся позывными “KLK от РТХ”[159] не поддававшуюся вскрытию шифровку из 32 цифрогрупп. Было установлено, что радист располагался где-то на севере континентальной Европы, но пеленгаторы дальнего действия не были способны точнее засечь пеленг. Руководство германской контрразведки отнеслось к этому спокойно, поскольку возможность наличия советских агентов, в принципе, допускалась и была явлением вполне прогнозируемым и нормальным. Однако дальнейшее развитие событий оказалось достаточно шокирующим. В начале июля посты в Кранце и Бреслау засекли второй передатчик, работавший в самом Берлине, причем в непосредственной близости от штаб-квартиры фун-кабвера. Подполковник Ганс Копп заключил, что обе линии связи использовали идентачный шифр и относились к системе советской разведки, и это весьма встревожило Гейдриха, Мюллера и самого Гиммлера. Незадолго до этого рейхсфюрер СС доложил Гитлеру о полной очистке рейха от коммунистических подпольных организаций, сетей советской разведки и групп Коминтерна, которому в описываемый период немцы абсолютно незаслуженно уделяли особое внимание, и теперь ему нужно было как-то объяснить их появление в эфире. Тем временем передачи продолжались, к 21 октября специалисты функабвера засекли в Берлине три возможные точки, из которых они могли вестись. Группы гестапо были готовы при следующем же сеансе связи захватать радиста, но тот внезапно замолчал, что наводило на печальные размышления о возможном предательстве.

Радиоконтрразведке оставалось лишь продолжать контролировать эфир в Европе, и к ноябрю служба дальней пеленгации установила, что первый передатчик находится в Бельгии, на побережье между Гентом и Брюгге. На этом ее технические возможности заканчивались. Не имевший пеленгаторов в данном регионе Копп обратился к начальнику подотдела абвера III“ Ф” полковнику Иоахиму Роледеру с просьбой подключиться к обнаружению радиста методами оперативного поиска. 17 ноября, после тщательных прокладок пеленгов, он конкретизировал направленную в контрразведку заявку и уточнил, что искать агента-радиста следует в Брюсселе. Роледер полностью проникся важностью задачи и специально для ее решения направил туда из Гента своего сотрудника капитана Генри Фридриха Вильгельма Пипе (“Гарри”)[160].

Контрразведчик должен был действовать автономно от местного отделения абвера. Он прибыл туда под видом бизнесмена доктора Пипера, контора которого “Пипер импорт и экспорт” разместилась в здании на улице Рояль, 192, по случайному совпадению — на одном этаже с офисом фирмы “Симэкско”. Одновременно в Брюссель для взаимодействия с абвером в контрразведывательном поиске советского передатчика прибыла и небольшая зондеркоманда гестапо во главе с криминальным комиссаром и гаупштурфюрером СС Карлом Гирингом, которого направил в бельгийскую столицу лично начальник гестапо группенфюрер СС Мюллер. Зондеркоманда “Красный оркестр” пока не была сформирована, еще не родился и сам этот термин, но руководство органов безопасности рейха уже проявляло вполне объяснимую озабоченность брюссельской проблемой. Сама по себе единственная нелегальная радиостанция в Бельгии не вызвала бы такое беспокойство, поскольку немцы полагали, что в 1941 году там было весьма затруднительно собрать серьезную информацию, однако их весьма встревожило заключение руководителя дешифровальной секции функабвера доктора Вильгельма Фаука об идентичности брюссельского и берлинского шифров. Гитлер, которому в декабре 1941 года доложили об этой ситуации, категорически приказал разгромить советскую сеть в кратчайшие сроки, после чего на решение этой задачи были брошены значительные силы.

Тем временем функабвер засек в городе еще два передатчика. Теперь общее число выявленных линий связи достигло трех, что свидетельствовало о весьма значительном объеме проходящей через них информации. Советские агенты-радисты вели себя странно: выходили на связь почта каждую ночь, нередко их время работы на ключе достигало пята часов. Создавалось впечатление, что они либо ничего не знают о возможностях современной радиоконтрразведки, либо проходящая через них информация настолько важна, что ради ее доставки в Центр резидент может пожертвовать любым передатчиком и радистом. Кроме того, специалистов абвера и гестапо весьма удивлял и тревожил огромный массив информации, проходившей по всем трем линиям связи, но установить ее содержание они не могли, так как советский шифр оказался весьма стойким и никаким усилиям криптоаналитиков не поддавался. Попытки обнаружить нелегальную резидентуру агентурным путем также оказались безрезультатны, ожидать решения проблемы можно было лишь от радиоконтрразведки. К исходу года ее брюссельское подразделение получило значительно более совершенные пеленгаторы ближнего действия, с помощью которых