положение всех трех передатчиков было установлено почта окончательно, однако не с точностью до одного дома. Чтобы не спугнуть советских разведчиков и не вынудить их преждевременно прекратить сеанс связи, немцы опасались выпускать громоздкие фургоны с пеленгаторами на патрулирование улиц в непосредственно прилегающих к радиоквартарам районах. Выход был найден в использовании переносных пеленгаторов, размещавшихся в небольших чемоданчиках. Переодетые в гражданскую одежду специалисты функабвера выглядели как обычные рабочие, и лишь при ближайшем рассмотрении обнаруживалась одна их общая особенность: у каждого к уху тянулся проводок, как в слуховых аппаратах.

Силы зондеркоманды и абвера были ограничены, поэтому Пипе принял решение не пытаться захватить все три передатчика одновременно, а нанести удар по самому активному из них, размещавшемуся в одном из трех домов по улице Атребатов. Проложенные пеленги сошлись на соседствующих номерах 99, 101 и 103, поэтому немцам предстояло провести сложную операцию с распылением имевшихся ресурсов. Ночью 13 декабря 1941 года возглавляемые Пипе 10 сотрудников тайной полевой полиции (ГФП) и 25 солдат вермахта одновременно вошли во все три дома и в среднем из них захватали значительно больше трофеев, чем ожидали. Там находились уругвайский гражданин Карлос Аламо, разговаривавший по-французски с заметным славянским акцентом, француженка Анна Верлинден и лежавшая в постели молодая и красивая женщина Рита Арну, а также разогретый передатчик и прекрасно оборудованная мастерская по изготовлению фальшивых документов, где, помимо прочего, имелись две подготовленные к вклейке фотографии неизвестных мужчин. Очевидно, хозяева конспиративной квартиры не предусмотрели выставление каких-либо сигналов опасности, поскольку утром в оставленную засаду попал человек с корзиной с убитыми кроликами, имевший документы на имя норвежца Альбера Десме. Он объяснил полицейским, что торгует вразнос и постоянно снабжает этот дом товарами, однако несколько найденных у него в карманах при обыске шифровок напрочь отметали невинную версию его появления. Чуть позднее в квартиру зашел еще один мужчина и громко поинтересовался у обитателей дома временем открытия расположенного напротив гаража. Задержавшим его полицейским он предъявил выданный немецкой полувоенной строительной “Организацией Тодта” специальный пропуск на имя Жана Жильбера, но немцев это не убедило, и они решили проверить подлинность документа. По телефону сотрудники Пипе выяснили, что задержанный не просто известен германским военным властям, но весьма ими уважаем и подлежит немедленному освобождению с извинениями. “Жильбер” откланялся и беспрепятственно ушел. Весь следующий год этого человека будут разыскивать по всей Западной Европе все германские спецслужбы, поскольку под этим прикрытием скрывался главный резидент РУ, руководитель почти всех сетей военной разведки в Бельгии, Франции и Голландии Леопольд Треппер (“Отто”), известный также под никогда ему официально не присваивавшимся псевдонимом “Большой Шеф”.

Описанный эпизод вошел в историю разведки под названием “провала на улице Ат-ребатов” и повлек за собой далеко идущие последствия. Они оцениваются по-разному, да и сама причина разгрома радиоквартиры не определена однозначно. Приведенная версия развития приведших к провалу событий является наиболее распространенной, но следует иметь в виду и другие предположения. Треппер винил в этом не столько пеленгацию, сколько безрассудность хозяйки квартиры Риты Арну, чье подозрительное поведение насторожило соседей и в конечном итоге повлекло за собой рейд контрразведки. Сменивший в дальнейшем Гиринга гестаповский контрразведчик Паннвиц впоследствии утверждал в советском плену, что истинной причиной провала стало легкомысленное поведение радиста Карлоса Аламо, в действительности офицера советской разведки М. В. Макарова. Трудно сказать, в какой степени оба этих фактора отразились на безопасности квартиры, но Макаров действительно оказался ее весьма слабым звеном. Он все больше забывал о требованиях конспирации, вел излишне свободный образ жизни, много времени проводил в барах, а однажды разбил свою автомашину, которую, кстати, резидент настоятельно не советовал ему приобретать из опасения привлечь внимание полиции. От серьезных неприятностей по служебной линии Макарова спасало его природное обаяние. “Отто” покровительствовал ему, прощал многие нарушения, и даже после аварии, когда разведчик полностью заслуживал отстранения от работы и откомандирования в Советский Союз, предоставил ему последний шанс на исправление. Заместитель резидента А. М. Гуревич (“Кент”) чувствовал исходившую от Макарова потенциальную опасность и требовал от Треппера избавиться от этого фактора риска, однако испытывавший к нему определенную личную неприязнь резидент пренебрег советом. Сам “Отто”, несмотря на страсть к конспирации, многолетний опыт подпольной работы и весьма изощренный ум, также допустил серьезную ошибку, объяснявшуюся, вероятно, отсутствием у него специального оперативного образования. Нарушив одно из основополагающих правил содержания радиоквартиры, резидент поселил там вместе с радистом шифровальщицу Софью Познанскую (“Анна Верлинден”, “Иозеф”) и оборудовал лабораторию по изготовлению фальшивых документов, в которой работал упоминавшийся ранее Абрам Райхман (“Фабрикант”), к тому же арестовывавшийся в 1938 году полицией. Конспиративная квартира на улице Атребатов постепенно превращалась в обычную явочную, причем не очень надежную. Уже отмечалось отсутствие в ней системы постановки сигналов, которые в случае опасности могли бы предупредить ее посетителей. Постепенно там вообще начали появляться абсолютно случайные люди. Макаров довольно регулярно приводил туда посторонних женщин, а у хозяйки квартиры, судя по позднейшим показаниям радиста резидентуры “Паскаль” Иоганна Венцеля, некоторое время проживал скрывавшийся капитан бельгийской армии, самоуверенный и хвастливый человек, пытавшийся обучать радистов работе на их передатчике. Совершенно очевидно, что при подобной постановке дела квартира была обречена на провал либо из-за нарушения требований конспирации, либо из-за грубейшего пренебрежения правилами безопасности радиосвязи.

Давид Ками

М. В. Макаров

Софья Познанская

Нельзя сказать, что такая ситуация не тревожила Треппера, и он периодически собирался исправить положение, но несколько раз откладывал решение этого вопроса. В конечном счете резидент все же наметил на середину декабря отправку в Париж Познанской и регулярно появлявшегося в квартире радиста-стажера, работника технического отдела французской компартии Давида Ками, а также принятие решительных мер к Макарову. Он опоздал всего лишь на несколько дней, но это позволило немцам захватать на улице Атребатов сразу несколько ключевых участников организации, вдобавок располагавших информацией, которую им вообще не следовало иметь. Радист был осведомлен об истинной роли коммерческого прикрытия резидентуры — фирмы “Симэкско” и знал большинство ведущих работников загранточки, шифровальщице были известны рабочие частоты передатчиков, позывные и расписание связи, хозяйка квартиры вообще знала слишком многое для простой работницы по обслуживанию и несколько раз выполняла курьерские функции. Большой неудачей для всей сети оказался арест Ками, представившегося Альбером Десме. В довершение всего в оставленную засаду попал сам резидент, и лишь самообладание и везение спасли его от немедленного ареста. Угроза провала сразу же нависла над французской сетью