отношения с влюбившейся в него 44-летней немкой Маргарет Хофман-Шольц, которая ввела его в местные круги аристократов, в полном соответствии с классовой теорией общавшихся без особого разделения на национальности. Женщина в значительной степени подпала под его влияние, и Максимович целенаправленно внедрял ее на выгодные в разведывательном отношении посты: вначале в секретариат германской военной миссии, затем в службу расквартирования оккупационных войск, а потом на должность секретаря посла рейха в Виши Абетца. Собственные контакты Василия позволяли ему добывать в парижском штабе оккупационных войск информацию о дислокации частей вермахта на Западе и моральном духе в немецких частях. Анна руководила психиатрической клиникой и через свои контакты собирала данные о взаимоотношениях с Ватиканом, о внутренней политике Франции и о некоторых других аспектах обстановки. Существенным успехом Треппера явилось внедрение двух агентов на телефонную станцию, обслуживающую, в частности, отель “Лютеция”, в котором располагалось АСТ-Париж. Это позволило перехватывать многие переговоры его сотрудников со штаб-квартирой в Берлине. Резидент решил важную задачу установления сотрудничества с оккупационными властями и начал осуществлять через компанию “Симэкс” поставки для германской строительной “Организации Тодта”. По этому каналу он не только обзавелся пропусками для поездок в “свободную зону”, Германию и Бельгию, но и получал некоторую информацию о военных приготовлениях рейха. Еще одним агентом “Отто” во Франции являлась Кэте Фелькнер, сотрудница филиала ведавшей трудовыми ресурсами “Организации Заукеля”. Немало информации добывали источники в парижском бюро по организации досуга прибывающих на отдых фронтовиков. Тем не менее, несмотря на относительную ценность получаемых во Франции сведений, к непосредственным потребностям Советского Союза они имели весьма косвенное отношение, поскольку не позволяли получить информацию о военном потенциале рейха, его ресурсах и предполагаемых действиях на Востоке. Более того, резидентура по-прежнему не имела собственного передатчика ни в Бельгии, ни во Франции, и поддерживала связь с Центром через советское посольство в Виши, в частности, через военного атташе СССР генерала И. А. Суслопарова. Это обстоятельство было тем более вопиющим, что точка создавалась именно как резидентура связи, предназначенная для обеспечения ее для различных сетей в Западной Европе!

Для исправления ситуации Москва дала указание параллельной брюссельской резидентуре “Паскаля” помочь “Отто” в организации радиосвязи. Как уже указывалось, “Паскалем” являлся капитан Ефремов, единственный в “Красном оркестре” советский офицер с академическим образованием, прибывший в спецкомандировку в Бельгию 6 сентября 1939 года по документам финского студента Эрика Иернстрема. Его заместителем и одновременно радистом был весьма опытный и заслуженный человек Иоганн Венцель (“Герман”).

К. Л. Ефремов

Иоганн Венцель

Он начал работать на Разведупр еще в 1934 году, до 1937 года руководил подпольной группой на заводах в Руре, а затем уехал в СССР для учебы на курсах радистов. В сентябре 1937 года он прибыл в Бельгию, однако не сумел легализоваться и через месяц вынужден был уехать. В начале следующего года “Герман” появился в стране вновь, но уже нелегально, создал подчинявшуюся военной разведке и собиравшую информацию о военной промышленности Запада “группу Германа” и радиоточку, а после прибытия Ефремова стал его заместителем.

Жюль Жаспар

Положение остальных групп было не слишком прочным. Местная полиция с началом войны арестовала сотрудника резидентуры Избуцкого (“Боб”), выпущенного из тюрьмы, как ни странно, немцами после оккупации Бельгии. В это время Треппер в связи с отъездом в Париж передавал дела в Брюсселе прибывшему ему на смену в качестве резидента Гуревичу (“Кент”). Тот оценил состояние дел в ней как совершенно неудовлетворительное и в присутствии представителя РУ Большакова отказался принимать загранточку под свое руководство. Гуревич также написал мотивированный доклад в Центр, в котором указал, что в своих отчетах тщеславный “Отто” завысил возможности бельгийской сети, которую явно вели к провалу низкий уровень конспирации и неудачное общее построение групп.

“Кент”, кроме того, заявил, что по уровню подготовки совершенно не готов к работе резидента, поскольку имеет лишь некоторый опыт деятельности в Испании в качестве переводчика на подводной лодке С-4, в 1938 году прошел краткосрочную разведывательную подготовку и в следующем году отбыл в свою первую спецкомандировку. Он обратил внимание руководства на практику вербовки Треп-пером только членов еврейской секции компартии Бельгии, которые в случае нацистской оккупации из-за своей национальности неизбежно должны были переходить на нелегальное положение. Как известно, опасения Гуревича оказались вполне оправданными, но в августе 1940 года ему все же пришлось принять на себя руководство точкой. Немцы лишили резидентуру фирмы-прикрытия “Исключительный заграничный плащ”, секвестированной как принадлежащее евреям имущество. Ситуацию не спасло даже нахождение на посту директора компании бывшего консула в Индокитае и странах Скандинавии Жюля Жаспара, чистокровного бельгийца из весьма известной в стране фамилии и брата бывшего премьер-министра. Любопытно, что с началом блицкрига в мае 1940 года “Отто”, проживавший по документам Адама Миклера, подлежал аресту как лицо с немецкой фамилией. По этой причине ему пришлось скрыться, а проживавшие вместе с ним жена Люба и сын Эдгар эвакуировались во Францию на машине советского торгпредства в Брюсселе, откуда уехали в Советский Союз. Впоследствии “Кент” обвинял Треппера в том, что тот бросил семью и спрятался на квартире у своей любовницы Жоржи де Винтер, поэтому отправкой семьи “Отто” пришлось заниматься ему самому.

Перечисленные факты свидетельствуют, что обстановка в бельгийской и парижской резидентурах была далека от желаемой. На этом фоне весьма благополучно выглядели нелегальные резидентуры “Гарри” и “Паскаля”, но это их преимущество вскоре было утрачено. Нападение Германии на Советский Союз заставило резидентуру “Отто” активизировать усилия по сбору информации и заняться усиленной вербовкой источников, однако разведывательные возможности новых агентов были весьма ограничены, ценных среди них было мало. В тот же период Центр дал указание Суслопарову связать Треппера с Робинсоном, но это повлекло не те последствия, на которые рассчитывали в Москве. “Гарри” утратил автономию, и, хуже того, “Отто” связал его с важнейшими членами организации Хиллелем Кацем и Лео Гроссфогелем (“Андрэ”), а позднее и с сетью Ефремова, что с точки зрения требований конспирации являлось серьезной ошибкой. В результате вместо нескольких компактных и хорошо организованных загранточек образовалась одна громоздкая и трудно управляемая резидентура, ее различные агентурные сети и линии связи были слишком тесно связаны, а иногда и переплетались, что снижало безопасность до критического уровня.

Выполняя указание Центра, с 23 июня 1941 года