Венцель приступил к обучению Гуревича и Макарова, и уже 7 июля прошел их первый сеанс радиосвязи с Москвой. Этот шаг оказался весьма своевременным, поскольку 30 июня марионеточное французское правительство разорвало дипломатические отношения с СССР и закрыло его посольство в Виши, оборвав эту линию связи. Центр лихорадочно пытался наверстать упущенное и к августу сумел обеспечить доставку в Париж передатчика. Работать на нем должны были радисты супруги Герш и Мира Сокол, из всех сотрудников резидентуры знакомые только с Гроссфогелем. Они были иммигрантами, уроженцами польских городов Белосток и Вильно, поэтому в Бельгии диплом Герша не признавался. После переезда в Брюссель ему как иностранцу не разрешили работать врачом, и дипломированному специалисту пришлось заняться разъездной торговлей медикаментами. Мире повезло несколько больше, после окончания курса в брюссельском университете она получила степень доктора социологии и некоторое время работала секретарем одного из депутатов парламента. Оба супруга в 1935 году вступили в коммунистическую партию, в результате чего три года спустя их выслали из страны, как иностранцев, нарушивших запрет заниматься в Бельгии политической деятельностью. Соколы уехали в более терпимую Францию, Гирш вступил в Иностранный легион, однако после разгрома армии был демобилизован. Постепенно захватываемая нацистами Европа становилась весьма опасной для пребывания евреев, поэтому в 1940 году супруги обратились в посольство СССР с просьбой о предоставлении им советского гражданства и позволении переехать в Советский Союз. Кто-то из второстепенных служащих консульского отдела уверил Соколов, что специальности врача и доктора социологии не слишком востребованы в Советском Союзе, и им лучше будет приписать себе рабочие профессии, чтобы вернее получить положительный ответ. Они последовали совету и указали в анкетах, что Герш является мастером по ремонту радиоаппаратуры, и это коренным образом изменило их судьбу. Военный атташе генерал Суслопаров сообщил супругам, что их просьба будет удовлетворена, но вначале они должны помочь родине в стране пребывания. Соколы получили псевдонимы “Руеско” и “Мадлен”, помещение и фальшивые документы, а немного позже и кустарно собранный передатчик, недостаточный по мощности для поддержания связи с Москвой. По этой причине с февраля 1942 года супруги вели радиообмен с советским посольством в Лондоне, откуда их сообщения по магистральной линии связи направлялись в Центр. Радисты не имели доступа к шифрам, эта работа была поручена обслуживающей их передатчик шифровальщице Вере Аккерман.

Бельгия являлась подлинным трамплином для будущих участников “Красного оркестра”, оттуда многие из них перебирались в другие страны. До начала Второй мировой войны в ней находился и Антон Винтеринк (“Тино”), затем создавший в Голландии агентурную группу “Хильда”, бывший функционер голландской коммунистической партии, имевший прочные связи с ее руководителем Антоном Гулузом и партийными подпольными структурами. В группу входили Марти Ванденхоек, Эдуард Вандерципен, Вильгельм Веллер, Элизабет Депельсинер, Иоганн Лютерван, Жан и Жанна Оттен, Ирма Сальво, Хендрикс Смит, Жозефина Ферхимст, Якоб Хиллболлинг и другие.

После 22 июня 1941 года советская разведка столкнулась с прискорбным фактом обрыва связи с агентурой на территории рейха, ранее осуществлявшейся через дипломатические представительства. До начала войны ее поддержание с помощью личных контактов или тайниковых операций представлялось менее рискованным, чем использование нелегальных радиопередатчиков. Контрразведывательные возможности советской внешней разведки в Германии были достаточно сильны, в особенности благодаря прикрытию ее операций высокопоставленным сотрудником гестапо агентом “Брайтенбах” (Вилли Леманом), естественно, не распространявшемуся на контроль за эфиром. Такая ситуация породила некоторую успокоенность, и предпринятые в самый канун войны меры к исправлению положения не успели достичь своей цели. На территории рейха без связи оказались нелегальная резидентура РУ Ильзы Штебе (“Альта”) и работавшие по линии внешней разведки подпольные антифашистские группы Харро Шульце-Бойзена — Арвида Харнака, Ганса-Генриха Куммерова и другие. Связь требовалось срочно восстановить, особенно с учетом их крайне высоких разведывательных возможностей и острой ситуации на фронтах. НКГБ вообще не располагал какими-либо возможностями в этом отношении, и руководство его 1-го управления не без долгих колебаний решилось обратиться к коллегам из Ру. Риск состоял в том, что военные получали доступ к данным об агентах внешней разведки и могли переманить их к себе, однако в критической ситуации следовало подняться над ведомственными интересами.

Военные разведчики рассмотрели запрос “ближних соседей” и приняли решение взяться за проведение операции, а заодно и восстановить связь со своей “Альтой”. Лучше всего для выполнения этого рискованного и сложного задания подходила брюссельская точка, резидент которой “Кент” располагал легальными возможностями и достаточной мотивировкой для поездки в Германию. Его уругвайский паспорт на имя Винсента Сьерра позволил воспользоваться политикой рейха, не просто разрешавшей, а даже поощрявшей создание в оккупированной Европе фирм, обеспечивающих торговлю, особенно внешнюю, часто с вовлечением в нее германских предприятий. Однако иметь статус гражданина нейтрального государства для этого было недостаточно, серьезная проблема заключалась в финансировании, причем требовались не только немалые средства, но и легализация источника их поступления. На помощь вновь пришел случай. В начале 1940 года Гуревич поселился в одном из брюссельских пансионатов, где его соседями оказались беженцы из оккупированной Чехии миллионеры супруги Зингер, их сын со своей женой и дочь Маргарита с мужем, венгерским предпринимателем Барча. В апреле венгр умер, и молодая женщина осталась вдовой с 8-летним сыном на руках. Отец весьма переживал за ее судьбу, в особенности после отказа детей последовать за ним в США, куда он сумел добыть визы и собрался переехать с женой. Подружившийся с “Кентом” Зингер знал разведчика как уругвайского бизнесмена и очень уважал его, поэтому незадолго до отъезда попросил стать опекуном Маргариты и распоряжаться оставленными ей немалыми средствами, требовавшими управления и контроля. Чех пообещал также передать “Кенту” свои контакты в бельгийских деловых кругах, что оказалось неожиданным и весьма приятным сюрпризом. Гуревич немедленно согласился, не последнюю очередь по причине любви к Маргарите Барча, причем взаимной. И когда ему срочно понадобились деньги для организации фирмы-прикрытия, женщина немедленно дала их и порекомендовала надежных и уважаемых бельгийцев для укомплектования руководящего состава компании. Так брюссельская резидентура вновь обрела “крышу” в виде учрежденного “Кентом” открытого акционерного общества “Си-мэкско”, президентом которого стал “Винсент Сьерра”. Постепенно у фирмы появились филиалы в Париже, Берлине, Праге и Марселе, что полностью легализовало перемещения курьеров и денежных средств.

Следует отметить, что с финансовой точки зрения “Симэкско” вместе со своим парижским “двойником” “Симэкс” оказались едва ли не самыми удачными предприятиями советской разведки в период войны. Их суммарная чистая прибыль, после вычета расходов не только на открытую деятельность компаний, но и на содержание нелегальных резидентур в Бельгии, Голландии