на нас цивилизованного мира. Предводитель удивительным образом оказался в этой очереди первым.

Джон был бы не Джон, если бы не крикнул вслед рванувшемуся к дверям ванны с каким-то животным урчанием и сбрасывавшему на ходу экспедиционный хитон предводителю: «Во Фробишере нет центрального водопровода. Поэтому, по возможности, экономьте воду!» Действительно, поскольку в этих северных краях зима длилась практически двенадцать месяцев в году, центрального водопровода не было, и в каждом доме был установлен внушительных размеров бак из нержавейки, куда из автоцистерн регулярно закачивалась питьевая вода. Когда дошла очередь до меня, воды еще, к счастью, хватало, и мне удалось отвести душу в душе. Вытираясь своим личным полотенцем (удивительная прозорливость Джона, позаботившегося о том, чтобы каждый из нас получил персональное полотенце), я взглянул в висевшее над умывальником большое запотевшее зеркало и не сразу понял, откуда взялась эта огромная, лохматая, не влезавшая в зеркало борода. Я не говорю уже о подернутой всеми цветами побежалости коже лица и красном облупленном носе. Я протер зеркало, непонятно на что надеясь, но это только расширило полосу отчуждения между мной и бандитского вида субъектом, смотревшим на меня со стены. В дверь робко постучал Кейзо (как самый младший из нас, он мылся последним) и оторвал меня от грустных размышлений по поводу произошедших со мной перемен.

Мое потрясение увиденным было так велико, что я не решился, как все остальные, посетить «Салон красоты», открытый Крис тут же, непосредственно у выхода из ванной. Предводитель, отдавший свою буйную шевелюру на заклание ее умелым ножницам, явно помолодел, не говоря уже о Джоне и Кейзо, которые и до салона не выглядели стариками. Джон не переставал баловать нас сюрпризами: после душа всех нас ожидал вполне вместительный автомобиль, задняя дверь которого регулярно распахивалась на крутых поворотах фробишерского большака, как бы приглашая случайных прохожих присоединиться к нашей веселой компании. До вылета самолета в Оттаву оставалось около полутора часов. В небольшом одноэтажном здании аэропорта мы сразу же натолкнулись на франкоязычную часть нашей экспедиции. Несмотря на то что все они ночевали в отеле в несомненно лучших, чем мы, условиях (особенно если принять во внимание, что мы с Джефом вообще не ложились спать), и Этьенн, и Бернар выглядели утомленными. «Если бы в этом отеле не было телефонов, мы могли бы хоть немного поспать», – буркнул Бернар в ответ на мой вопрос о том, как им спалось на настоящих кроватях. Предводитель, пребывая в состоянии какого-то невиданного подъема, буквально опустошил полки небольшого сувенирного магазинчика, находившегося в самом центре зала ожидания. При этом каждому из нас досталось по небольшому подарку из ассортимента эскимосского народного творчества, а мне даже два: симпатичный шарфик и скатерка с замысловатым орнаментом. «Это для твоей жены и мамы», – сказал предводитель, протягивая мне сувениры. В ответном порыве я прижал Уилла к груди, на мгновение заслонив его своей бородой от стоявших за мной в очереди за подарками товарищей по команде. В самолете мы встретились с теми же стюардессами, которые так хорошо нас кормили на пути в Нарссарссуак два месяца назад. Мне показалось, что как ассортимент, так и качество предложенного нам питания за время нашего отсутствия заметно улучшились, и, несмотря на страстное желание хоть чуть-чуть вздремнуть, я попросил добавки. По мере нашего продвижения на юг снег под крыльями самолета таял вместе с облаками.

Мы все морально были готовы к тому, что в Оттаве нас встретит по-настоящему летняя погода – как-никак была уже вторая половина июня, – но когда я вышел на трап самолета и окунулся в плюс 25, на какое-то – правда, короткое – мгновение захотелось повернуть обратно. Но я вовремя одумался и продолжил движение вперед, тем более что мне на пятки уже наступал Кейзо, оказавшийся в еще более тяжелом положении. Если на мне были футболка и джинсы, подаренные Джоном – начальником радиолокационной станции, которую мы посетили на пути, то Кейзо был в нейлоновых экспедиционных штанах и маклаках. От него буквально валил пар. Не долго думая и совершенно не заботясь о том, как это будет выглядеть со стороны, Кейзо несколькими ловкими движениями превратил брюки в шорты (закатал их до упора) и сменил маклаки на лыжные ботинки «Salomon», что было воистину Соломоновым решением. Я обратил внимание на то, что вид Кейзо в закатанных брюках и лыжных ботинках на босу ногу не вызывал повышенного интереса к его особе со стороны многочисленной публики, находившейся в зале прибытия в ожидании багажа, – вероятно, здесь и не такое видали.

Этьенн, Бернар и Лоран намеревались сразу же лететь в Нью-Йорк, где в соответствии с доброй французской традицией их должны были встречать подруги. Меня, Уилла, Джефа, Кейзо и Джона ждала другая – может быть, не столь романтическая, но, как оказалось, очень интересная – встреча. Начало ее не сулило ничего необычного. Нас встречал Руди – сотрудник все той же авиакомпании «Bradley», долгое время работавший ее представителем в Резольют-Бей, где он несколько лет назад познакомился с Уиллом. Небольшого роста, полноватый с круглым и открытым лицом и приятной улыбкой, Руди сразу же вызывал к себе расположение. Крылатая фраза «No problem» в его исполнении звучала очень просто и убедительно. Именно поэтому всего через полчаса после получения багажа мы уже сидели в его вишневого цвета «Додже», изрядно просевшем под тяжестью нашего груза, заполнившего пикап почти до половины. Мы заехали на грузовой склад компании «First Air», чтобы встретиться с Дэйвом, который должен был пригнать грузовик с собачьими клетками. Отсюда из Оттавы собакам предстояло совершить обратный маршрут до Миннесоты на борту грузовика, совсем как на пути в Гренландию. Дэйв оказался точен. Еще издалека мы заметили характерный грузовик с тридцатью клетками в кузове.

Сам водитель, обнаженный до пояса, дрых в кабине, доверчиво выставив в раскрытое окно голые пятки. Не пощекотать его подобранным рядом прутиком было выше моих сил. После некоторой паузы пятки скрылись в кабине, и в окне возникла слегка помятая физиономия Дэйва. Правда, он, готовясь к встрече с нами, успел поработать над своей внешностью: он сбрил бороду, а его рыжая шевелюра, прежде буйно спадавшая на плечи, была убрана в аккуратную косичку, делавшую его похожим, скорее, на миссионера, нежели на пирата, с которым Дэйв ассоциировался у меня прежде. Мы обнялись. Насколько я смог понять из короткого объяснения Уилла, все мы направлялись куда-то за город, в местечко, в названии которого фигурировало слово «Resort», ничего мне не говорившее. Однако, судя по бархатной интонации голоса предводителя, появлявшейся всякий