Разведчики Чарльза вступили в короткую перестрелку с какими-то пехотинцами, которых они приняли за ополченцев из Огайо, хотя, конечно, не могли знать этого наверняка, потому что мчались во весь опор, были голодными и сонными, а им еще приходилось стрелять на полном скаку и смотреть в оба. Жара и усталость все больше нарастали.

Это был тот самый «день сигар», который изменил все. Но Чарльз узнал об этом только позже.

Три сигары, найденные каким-то везунчиком-янки недалеко от Фредерика, где раньше стояли лагерем части Дэниела Харви Хилла. Правда, намного интереснее самих сигар оказалась бумага, в которую они были завернуты: изящно переписанная и, несомненно, подлинная копия приказа номер сто девяносто один. Кто забыл сей сверток, так и осталось тайной. А вот кто прочитал содержащийся в нем документ, очень скоро стало ясно. Это был не кто иной, как Макклеллан, и теперь он знал, что Ли разделил свою армию. Вдохновленный этими сведениями, Малыш Мак ринулся вперед как ураган, и весь находчивый план Бобби Ли начал стремительно рушиться.

Четырнадцатое сентября. Утром Чарльз за сорок пять минут четыре раза расстрелял всю обойму своего револьвера в битве у Крамптонского ущелья, самого южного из трех перевалов, которые конфедераты пытались удержать. Когда патроны для кольта закончились, он, всерьез опасаясь за Бедового, достал дробовик, хотя заряды к нему тоже были на исходе.

Стюарт приказал Хэмптону немедленно отходить на помощь Маклоузу, чтобы потянуть драгоценное время, пока Ли снова не соединит расколотые части армии, потому что иначе Малыш Мак мог почти без усилий перебить их. У тех, кто оставался, была одна задача: окопаться и держать перевалы.

Однако перевалы постепенно сдавались; снаряды летели один за другим, выбивая дыры в склонах гор и в рядах серых мундиров. Ли удалось выиграть только один день.

Всадники галопом неслись в сторону Харперс-Ферри. Никто не знал, что будет дальше. Чарльза мучили дурные предчувствия. Неужели они потеряли свое преимущество? Пока они скакали в ночи, он время от времени закрывал глаза минут на десять, чтобы хоть немного поспать; Бедовому он доверял полностью, и конь нес его, не сбиваясь с шага.

Вскоре после рассвета, в бледно-сером тумане такого же цвета, как конфедератский мундир, четверым разведчикам пришлось развернуться и обменяться выстрелами с конными патрулями северян; их темно-синяя форма казалась черной в мглистой полутьме. Это были янки, которые прорвались через Крамптонское ущелье и теперь преследовали отряд Чарльза, пытаясь зажать его между огнем своих ружей и гарнизоном в Харперс-Ферри. Стало ясно, что перевалы удержать не удалось. Как и недолгое преимущество. Сможет ли теперь Ли спасти хоть что-нибудь, включая свою армию?

Пятнадцатое сентября. Харперс-Ферри никакой опасности больше не представлял. Когда разведчики въехали в гарнизон, их встретили веселые песни, всеобщая радость и ликование. Старина Джек принял полную и безоговорочную капитуляцию.

Победители громили двери складов и амбаров. Нашли тринадцать тысяч винтовок и федеральный фураж для голодных лошадей. Всего после взятия гарнизона было захвачено в плен одиннадцать тысяч человек, конфисковано две сотни вполне крепких повозок, семьдесят с лишним пушек и огромное число боеприпасов, часть из которых годилась и для кольта Чарльза.

В конце дня, когда появился Джексон, произошел один любопытный эпизод. Он был в своем самом грязном и самом изношенном мундире и в старой шерстяной шляпе. Не улыбался. Когда он проезжал мимо солдат, он был похож на неотесанного вонючего пресвитерианского дьячка с безумными глазами из какой-нибудь глухомани на западе Виргинии. Солдаты тут же начали подбрасывать вверх фуражки и шляпы и громко приветствовать своего командира. Но самое удивительное, что пленные янки тоже его приветствовали! Раскрасневшись, они громко кричали не хуже любого южанина. Сидя верхом на Бедовом, Чарльз, уставший до изнеможения, только покачал головой, когда какой-то парень из наспех сооруженной кутузки для пленных радостно заорал:

– Удачи тебе, Джек! Ты парень что надо! Будь ты на нашей стороне, мы бы твоих ребят быстро одолели!

Когда наступила ночь, Чарльз сел у стены арсенала, привязав поводья к руке, и сразу провалился в сон. Но через полчаса его разбудил Эб:

– Похоже, скоро нам предстоит отбыть куда-то на север. Джек приказал подготовить пайки на два дня.

Вместе с темнотой пришла тишина – та особенная тишина нескольких часов перед предстоящим сражением. В ожидании приказа Чарльз бродил по гарнизону, глядя по сторонам. Несколько парней – совсем молодых, лет семнадцати-восемнадцати, – варили мясо, болтали и шутили, весело подталкивая друг друга в дыму костра. Они явно еще никогда не были в настоящем бою и не знали, что такое смерть. Те, кто уже понюхал пороху, вели себя иначе. Кто-то дремал, как только подворачивалась возможность. Кто-то писал письма. Благочестивые христиане молились, читали маленькие Евангелия, готовясь к возможному путешествию к звездам, в их желанный рай.

Около одиннадцати начали выдавать боеприпасы; отложили допоздна, чтобы как можно дольше сохранить порох сухим. По пятьдесят зарядов пороха и пуль на человека, сказал кто-то Чарльзу, хотя так ли это было на самом деле, он не знал. Уже вскоре барабаны заиграли сбор, но Чарльз все продолжал бродить взад-вперед; теперь уже Эб дремал, привязав к запястьям поводья двух лошадей.

Возле огромных костров, разожженных у реки, командиры полков, по обычаю, обратились к ветеранам и к зеленым новичкам:

– Помните, солдаты: лучше ранить, чем убивать, потому что для того, чтобы отнести раненого в тыл, врагам потребуется время, и, кроме того, для этого нужно двое, что нам только на руку…

Чарльз шагал в темноте, прислушиваясь.

– …а когда мы окажемся на поле боя, мы одержим решительную победу и победим этих наемников, желающих отобрать вашу свободу, вашу собственность и вашу честь. Ни на мгновение не забывайте, что взгляды и надежды восьми миллионов человек устремлены к вам. Покажите себя достойными вашего народа и ваших предков. Ради ваших жен, ваших матерей, сестер и возлюбленных, ради всех женщин Юга, которые ждут от вас защиты. И с такой вдохновляющей верой в ваших командиров и в Бога вы победите. Вы не можете проиграть.

А Чарльз все бродил в темноте. И ждал.

Шестнадцатое сентября. В час ночи барабаны пробили выступление.

Уже вскоре Чарльз и все остальные сидели в седлах. Бригадный генерал Хэмптон выглядел свежим и решительным, когда разворачивал своих людей за главной колонной. Как ему удается сохранять такую стать в его-то возрасте? – думал Чарльз, придерживая Бедового, который нетерпеливо бил копытами. «Вот бы и мне так…»

– Куда едем, Чарли?

– Тащимся за Стариной Джеком. Снова прикрываем его задницу.

– Это я знаю. Он-то куда направляется?

– Фрэнк Хэмптон сказал: в Шарпсберг. Маленький городок в пятнадцати или в шестнадцати милях отсюда. Наверное, когда Джексон взял гарнизон, Ли решил окопаться и принять бой.