это снова и снова, пока вы не пропустите меня. Мы здесь, чтобы служить Слову, и я считаю, что ваша бездеятельность начинает становиться кощунственной. У меня важное сообщение для будущего Господина, и он услышит его только от меня лично!

Элдрен Уорт понимала, что если раньше времени сообщит свое донесение какому-нибудь незначительному кроту, не способному оценить его важность, то ни к чему хорошему это не приведет, не говоря уже о риске, что он может воспользоваться им в своих интересах.

И так она всем успела надоесть, что наконец вызвали одного сидима, которому Уорт открыла: она видела Крота Камня.

— Я хочу поговорить об этом с будущим Господином Слова.

— Элдрен, вряд ли Господин Слова захочет с тобой разговаривать.

— Точнее, будущий Господин Слова, крот. Полагаю, что он не хочет разговаривать с теми, кому нечего сказать. А у меня есть, и очень много. Так что ступай и сделай что-нибудь.

— Кротиха!..

— На твоем месте я бы так и сделал, приятель, — устало посоветовал один из приверженцев. — В конечном счете это обойдется тебе дешевле.

Так Уорт сумела добиться, чтобы ее привели хотя бы пред очи тихого, безобидного с виду крота, о котором она не знала ничего, кроме того, что его имя Слай.

Пошептавшись с приведшим ее сидимом, он обратил к Уорт свой кроткий взор и спросил:

— Ну так что ты хочешь сообщить мне?

— Именем Слова, я буду говорить только с тем, кто служит его целям. Какова твоя должность?

— Я местный распорядитель, — беззлобно отвечал Слай.

— Тогда, крот, извини за грубость, но распорядись, чтобы Господина Слова проинформировали, что я могу ему сообщить кое-что о Кроте Камня.

Слай криво улыбнулся, но взгляд его посуровел. Эту неистовую кротиху, казалось, с нетерпением ждут Ямы — и все же что-то в ней впечатляет. Он тщательно обдумал свои слова, так как знал, что сидим Мэллис подслушивает.

— Элдрен Уорт, прошу тебя отнестись с полным доверием ко всему, что я сейчас скажу, — ко всему.

Уорт моргнула и уставилась на него. Слай выглядел мягким, но она чувствовала, что встретила наконец крота, обладающего настоящей властью.

— Если ты не скажешь мне достаточно для того, чтобы я решил, кому из нескольких кротов, включая меня, лучше выслушать твое сообщение, то ты очень долго не покинешь Кэннок и за все это время ни разу не увидишь неба и не ощутишь дуновения ветерка. Поэтому лучше скажи.

Уорт выдавила бледную улыбку. В Слае она встретила достойного противника.

— Крот Камня — это некто Бичен Данктонский. Он не юродивый, не самозванец и не сумасшедший. Это Крот Камня. Он имеет власть над камнепоклонниками, какой еще не знали кроты Слова. Он — зло, пришедшее в кротовий мир. Я видела его, убедилась в его могуществе и говорю тебе, сидим Слай: если ты не поверишь мне, если не оправдаешь оказанного тебе доверия и не сообщишь нужному кроту о всей значительности сказанного мной, то не важно, заключишь ли ты меня в темницу навеки, потому что «навеки» не получится: придет Крот Камня и Слово будет повержено.

Теперь пришел черед Слая заморгать. В этот миг вход в комнату заслонила чья-то тень, и, взглянув мимо Уорт и ее приспешников, Слай увидел Мэллис.

Она улыбнулась и кивнула, а когда Уорт обернулась взглянуть, кто там, Мэллис сказала:

— Думаю, Слай, наш будущий Господин Слова захочет выслушать эту кротиху. Пожалуйста, сообщи ему.

Очень скоро Уорт предстала перед самим Люцерном. Рядом с ним была Мэллис.

— Любовь моя, — сказала она, — думаю, было бы мудро позвать Хранителя Терца.

Люцерн кивнул, чтобы Слай привел его, продолжая тем временем рассматривать странную посетительницу.

— Сидим Слай рассказал мне вкратце, что ты сообщила ему, — любезным тоном проговорил он. — А скажи-ка, не примыкает ли Кумнор к Данктонскому Лесу?

— Примыкает, будущий Господин Слова,— проговорила Уорт.

Люцерн поразил ее. Он оказался первым в Кэнноке, кто слышал об этом.

— Я тоже поражен, — сказал Люцерн.

Уорт вздрогнула: казалось, Господин Слова умеет читать мысли.

— Ты не напугана. Большинство кротов боятся встречаться со мной, причем не только в первый раз.

— Я не трепещу ни перед кем, кроме великого Слова, которому принадлежит моя жизнь,— отвечала Уорт.— Перед ним все мы слуги, в том числе и ты. А поскольку ты — величайший из слуг, да будет оценено твое величие как Господина.

Пока она говорила, вошел Терц и, услышав последние слова, удивился, так же как и Мэллис, поскольку Уорт ступила на опасную почву.

— А Хенбейн — признает ли элдрен Уорт ее величайшей Госпожой Слова?

Понимала ли Уорт всю грозящую ей опасность или нет, трудно сказать, но ее открытое рыльце не выдало ничего, кроме веры и решимости.

— Хенбейн стала Госпожой благодаря Слову и именем Слова, как и ты станешь Господином. Она унизила Слово, не направив свой взор на юго-восток и не искоренив заразу Камня, и теперь он процветает даже там, где простерли свои лапы назначенные ею кроты. Не мне судить, мог ли другой на ее месте действовать лучше. Знаю, многие бы все сделали еще хуже. Возможно, все мы позорим Слово, будучи не такими, какими должны быть. Знаю, я сама позорю Слово. И все же я стараюсь и верю, и всемогущее Слово знает это. Старалась ли по-настоящему Хенбейн? Я понимаю, что тебе лучше судить об этом, а не мне.

— Хороший ответ, будущий Господин Слова! — с улыбкой сказал Терц.

— Умный ответ,— сказала Мэллис.

— Что ты хочешь сообщить мне? — спросил Люцерн.

— Кротовий мир, само Слово находятся в величайшей опасности, о которой, похоже, никто не догадывается. Крот Камня пришел, он среди нас. Он...

— Ты видела его, кротиха? — спросил Люцерн.

— Я смотрела ему в глаза, я ощущала его когти в своем сердце, и да простит меня святое Слово — отец мой и мать моя, — если бы он овладел моим телом, я не стала бы ближе к нему, чем уже была. Будущий Господин, зло идет на нас, и я пришла сюда предупредить о нем.

Никто не вымолвил ни слова, никто не переглянулся. Эта кротиха была или сумасшедшая, или ниспосланная свыше, и, кем бы ни была, она вселяла страх даже в эти сердца. Люцерн кивнул, понимая серьезность услышанного, и повернулся к своему помощнику:

— Слай, отложи назначенные