Дженнифер кивнула: «Я согласна. На самом деле, все девушки согласны, что Кара была удивительно хороша для тебя и превратила тебя в мужчину, каким мы все хотели тебя видеть. Мы все пытались сделать это разными способами, и все мы потерпели неудачу. Удивительно, как мы все упустили простое решение, которое придумала Кара. Мне любопытно, у тебя когда-нибудь был с ней резкий разговор?».

«Один раз. Это было в июне. И, что, наверное, тебя не удивит, речь шла о тебе».

Дженнифер улыбнулась: «Конечно. Я разрушила все, над чем мы работали, потому что очень боялась. Потом был мой визит. Готова поспорить, что именно это стало причиной того разговора, не так ли».

«Да, именно. Она беспокоилась о том, что ты вернешь меня. Она все еще немного беспокоится об этом, даже сейчас».

Дженнифер сделала паузу на мгновение, затем мягко спросила: «А у нее есть на это причины?».

И это был главный вопрос. Так ли это? Я так не думаю. Но в прошлом было много случаев, когда происходило то, о чем я не предполагал. Однозначное «нет» было невозможно. С другой стороны, о том, чтобы дать Дженнифер ложную надежду или ввести ее в заблуждение, не могло быть и речи.

«Нет, я не думаю, что она так думает. Не думаю. Мы с тобой оба знаем, что какое бы будущее нас ни ждало, оно не может наступить, пока ты не решишь свои проблемы и не станешь снова здоровой. Ты хорошо выглядишь, конечно, и говоришь лучше, но я думаю, что все еще есть глубинные проблемы. Не говоря уже об этом радикальном феминистском дерьме, на которое ты, похоже, купилась».

«Я хочу спросить по-другому, если ты не возражаешь. Как ты думаешь, возможно ли, хотя бы отдаленно, что есть будущее, в котором мы будем вместе?»

Я застонал: «Это нечестный вопрос, Джен. Ты знаешь, что я думаю о будущем. Мы не можем его знать и не можем его предсказать. Если бы мы могли, с кем бы я был в эту самую секунду?».

«Биргит. Либо она училась бы здесь, либо ты в Швеции».

«Точно. Итак, учитывая это, как я могу ответить на твой вопрос, не выдавая того, во что я верю, с одной стороны, и, возможно, не давая тебе ложной надежды, с другой?»

Дженнифер улыбнулась: «Думаю, никак. Мы вдвоем сидим здесь на диване в квартире, которая могла бы быть НАШЕЙ — это еще один пример. Конечно, это в каком-то смысле самовнушение. Мы сделали это сами. В другом случае боги бросили кости, как поется в твоей песне ABBA, и ты потерял Биргит.

«Я так понимаю, ты говоришь мне, что все, что мы можем сделать сейчас, это принимать жизнь так, как есть. Каждый из нас должен двигаться по пути, который перед ним проложен, и когда мы подойдем к перекресткам, решать, по какому пути идти, делая выбор. Возможно, что комбинация вариантов приведет нас к одному и тому же пункту назначения, и наши пути соединятся. Но я знаю, что, скорее всего, этого не произойдет. Дело в том, что ни у кого из нас нет карты. Мы не знаем, как выглядит наш индивидуальный путь и куда ведут ответвления. Получается, что ты прав — все, что мы можем сделать, это принимать по одному дню за раз».

«Вообще-то, это Элис сказала мне, что нужно подходить к жизни по одному дню за раз. И, помня о своих целях, каждый день решать, что я могу сделать, если вообще могу, для продвижения своих целей. В большинство дней это будет чем-то незначительным или вообще ничего, кроме как пойти на занятия или сделать домашнее задание. В другие дни могут быть важные решения, но о них я должен беспокоиться только тогда, когда придет время их принимать. В этом есть чертовски много смысла, и ее жизнь очень проста по сравнению с моей. С тех пор как я стал следовать ее принципам, моя жизнь тоже стала проще. Конечно, Кара, как ты и сказала, во многом способствовала этому».

Дженнифер потянулась: «Ты не против, если я вздремну перед ужином?».

«Нет, валяй. У меня есть много чего почитать, и я думаю, что собираюсь обновить свой дневник».

Дженнифер встала и пошла в комнату Элис, а мой собственный предательский разум начал предавать меня. Несмотря на все наши разговоры, все наши проблемы, Дженнифер оставалась Дженнифер. Девушка, которую я сильно любил и все еще люблю, хотя и по-другому. Было легко вызвать в памяти образы наших многочисленных занятий любовью, большинство из которых приводили к умопомрачительным оргазмам, и было бы легко последовать за ней в комнату. Я знал Дженнифер достаточно хорошо, что она не отвергла бы меня, если я зайду к ней. Я также знал, что такой поступок, скорее всего, сведет на нет все достижения, которых я добился за последние годы, и я окажусь в опасности стать именно тем, кем, по мнению ее знакомых феминисток — я отказывался называть их ее подругами — являются все мужчины. Если мы с Дженнифер хотим вступить в интимную связь, то это должно быть на ее условиях, по ее просьбе и при полном взаимном понимании того, что это значит для нас, если это вообще возможно.

Она закрыла дверь, я потряс головой, чтобы проветрить ее, затем подошел к своему Apple][. Я открыл текстовый редактор и выбрал файл, содержащий дневник за текущий месяц. Я ввел свой пароль и, когда файл открылся, начал печатать. Мне было о чем писать, и когда Дженнифер встала после сна чуть больше часа спустя, я все еще писал. Она подошла ко мне, положила руки мне на плечи, наклонилась и поцеловала меня в щеку.

«Спасибо, Стив», — тихо сказала она. «Спасибо, что любишь меня настолько, что можешь откровенно поговорить со мной».

«Дженнифер, я думаю, что твоя подруга сошла с ума. Я не отрицаю, что есть мужчины, которые плохо относятся к женщинам. Джош Бентон — яркий тому пример. Я также не отрицаю, что есть мужчины, которые относятся к женщинам как к слугам; отец Кары так поступает и с ее мамой, и с ней. В его глазах его дочь — это имущество, которое нужно отдать мужу, которого он одобряет, и сохранить ее девственность. Но это совсем другое дело, чем быть серийным насильником! Твоя подруга Джослин помещает меня в ту же самую категорию, в которую она поместила Джоша Бентона! ТЫ можешь верить в это? Серьезно?»