труда проскользнуть туда один за другим. Карл, граф дю Мэн, был на его стороне и обещал привлечь капитана королевских войск. "Меня также поддерживает дом Лаваль и другие бароны".

Шабанн возразил: "Я вполне допускаю, что люди Лаваля побуждают вас к этому, но это только в их собственных целях".

Дофин проигнорировал это замечание. "Поскольку у меня есть все те, кого я назвал, я не могу не победить, когда мы окажемся внутри замка. Правда, есть один-два небольших нюанса, когда нам придется быть начеку, но нам не о чем беспокоиться".

Шабанну не понравилась эта шаткая схема. Он указал, что как только Дофин овладеет Разилли, королевские латники с легкостью с ним справятся.

Людовик сказал ему, чтобы он не беспокоился, и что дело будет улажено, а Шабанн получит достойное вознаграждение. "Я буду к вам так щедр, как никогда прежде, и позабочусь о том, чтобы у вас было достаточно власти. Ибо я намерен сделать так, чтобы вы были так близки к королю, что будете спать в его покоях. Что касается королевских миньонов, то мы позаботимся о том, чтобы и они были довольны".

Дофин добавил: "Я знаю, что вы любите сенешаля [Пьера де Брезе], как и я сам. Я доволен, что он управляет так, как привык, но это все будет под моим контролем. Поверьте мне, это дело не представляет никаких трудностей. Ничего не может быть проще".

Ничего не могло быть проще, означало, что Дофин хотел отстранить короля от государственных дел и, не мешая правительству, встать во главе его. Впрочем Людовик вскоре отказался от этой идеи, которую он вряд ли когда-либо воспринимал всерьез.

Беседы Дофина с Шабанном, несомненно, были искажены, так как они взяты из показаний Шабанна уже после того, как он переметнулся на другую сторону.

18

Жан де Дайон, один из самых искусных членов его двора, начал вести долгие беседы с королем, после чего являлся с таинственными докладами к своему господину. Дайон и другие члены свиты Дофина, такие как Луи де Лаваль, сеньор де Шатийон, Жан де Бюэль, поступивший на службу к Дофину во время его экспедиции в Швейцарию, и Луи, брат последнего, проводили время в совместных заговорах. Поэтому, когда дело дошло до безрассудных предприятий и экстравагантных планов, его приближенные вскоре превзошли Дофина. Однако к середине лета, то ли устав от этой игры, то ли осознав, что постепенно теряет над ней контроль, Людовик временно отстранил де Бюэля и Дайона от занимаемых ими должностей. В то же время Антуан де Шабанн пришел к выводу, что Дофин должен спасать себя как может, и решил связать свою судьбу с королем и де Брезе.

Пока Дофин был занят составлением и разбором планов, король воспользовался изобретательностью анжуйцев вернувшихся ко двору, хотя и не в Тайный Совет короля. В июне на перекрестке дорог между Разилли и Шиноном они разыграли пассаж из романа артуровского цикла, под председательством самого короля и восхитительной Агнессы. Лагерь охранялся четырьмя великолепно одетыми сеньорами, и ни одна дама не могла пройти туда, если ее не сопровождал доблестный рыцарь или оруженосец, готовый преломить два копья ради ее любви. Король Рене, поэт своих несчастий, выступал на турнире в черных доспехах, на черногривом коне и с черным копьем в руке. Пьер де Брезе участвовал в турнире вместе со многими приближенными короля, но победа досталась печальному рыцарю ночи, Рене. Позже Рене организовал для короля и его двора еще один пассаж, на этот раз в Сомюре, где победителем был объявлен зять Рене, Ферри де Лоррен. Однако англичане во время этих забав все еще контролировали Гиень и Нормандию, с разграбленными церквями, опустошенной сельской местностью, обезлюдевшими городами с разрушенными домами. Северная Франция представляла собой печальное зрелище.

19

Людовик не ждал этого момента, чтобы всерьез воспользоваться властью, которой он обладал в Дофине. Уже, с 1440 года, когда отец передал ему частичное управление, он постоянно поддерживал связь с чиновниками провинции, заваливая их приказами и распоряжениями, несмотря на все дела, которые занимали его в других местах. Он работал над стимулированием экономики своих городов, изучал распределение налогов, реорганизовал существующую денежную систему и начал программу судебных реформ. Где бы он ни был и что бы ни делал, забота о хорошем управлении своей провинцией никогда не покидала его. Так, он составил некоторые из своих ордонансов "в городе Понтуаз" (лето 1441 года), "в местечке перед Эксом" (август 1442 года), в Л'Иль-Журден, где он осаждал графа д'Арманьяка (январь 1444 года), в Лангре, в июле того же года, где он собирал своих живодеров для похода к Базелю, в Альткирш, через три дня после поражения швейцарцев, в Эльзасе, в Монбельяре и, наконец, при дворе, где под давлением своего отца оставался праздным.

20

Две недели спустя он подтвердил привилегии Монтелимара, освободил город от налогов и субсидий, предоставленных Штатами, дал его жителям право избирать своих собственных чиновников юстиции и пообещал, что город никогда не будет подчиняться никакой другой власти, кроме власти Дофина. Чтобы стимулировать развитие города, он также решил, что те, кто поселится в нем, будут освобождены от налогов на десять лет. Наконец, он регламентировал некоторые сферы общественной жизни и, среди прочего, приказал удалить женщин дурной репутации из трактиров и таверн, разместить их в "публичном доме" и обязать их носить на их платьях красный бант, "который является отличительным знаком развратных девиц". Два года спустя Людовик также предоставил городу право организовывать две ярмарки, иметь апелляционный суд и привилегию быть местом расположения соляного склада, владельцы которого не должны были платить пошлину.

21

Увидев, что Кремьё обезлюдел и обнищал, Людовик обнаружил, что, как и в других городах, торговля, которая когда-то там процветала, по сути, была торговлей, которой занимались евреи. Но евреи были вынуждены покинуть Дофине, чтобы избежать тяжелых налогов, которыми их облагали. Поэтому, чтобы возродить Кремьё, Дофин решил, что в течение 20-и лет иностранцы, поселившиеся там, будут освобождены от налогов, установленных провинциальными Штатами, а евреи, живущие там или приехавшие туда жить, должны будут платить только унцию серебра вместо полумарки, которую они должны были платить в прошлом. Подобные меры также способствовали тому, что евреи стали селиться и в других городах провинции. Однако Людовику было трудно убедить своих подданных отказаться от давно существующих предрассудков. Штаты обратилось к Дофину с просьбой изгнать евреев, которых обвинили в разорении страны за счет ростовщичества (это была обычная жалоба в Средние века). Однако Людовик и его Совет не только отказались удовлетворить эту просьбу, но и в ответ подчеркнули, что евреям должно быть позволено жить там, где они пожелают, на всей территории Дофине.