Даже отсюда я разглядел, что все трое (бывшие в поле зрения) одинаково и одновременно задрали брови и (хоть и за нижней кромкой забрал - наверняка) раскрыли рты.

- Всё в порядке! - продолжал я. - Никакой агрессии! Никто на вас не нападёт! (Ах, это зря!) Эти роботы под моим контролем, оба на "стопе".

- Ах вот так вот? - спросил Хан. - Значит, ты точно знаешь, что мы тут все в безопасности? А скажи пожалуйста, у робота там случайно не труп у тебя? А?

- Это наш десантник! - ответил я. - Он мёртв! Вы таких называете "слями"!

- Шевелится?

- Да, но только!

- Мерс даром не базарил? - спросил Хан. - Ты, прик, уже разбираешься во всём?

- Вынужденно! - сказал я. - Как и вы!

Так или иначе, прику необходим антидот, подумал Хан. А мне осталось только убедиться, что донесение Блэк-Блэка истинно, что Судья Порохов действительно передал патент удивительному прику. В любом случае, это не Марс-Второй. Мы сдвинули дело с мёртвой точки. Мы близко от известных вещей. От амнистии - мы - близко. Так подумал Хан, проговорил: "Мерс: связь, нах!", бросил усилитель под ноги и двинулся ко мне. Ему было трудно ходить. Он с трудом переставлял ноги. И сильно опирался на скорчер.

Он оставил между нами расстояние в десять шагов. По пути - отклонился в сторону, чтобы не перекрывать линию огня Салло и Мерсшайру. Остановился. Оглядел меня и моих БТ - поочерёдно, внимательно.

- Покажи-ка мне твоего десантника, - потребовал он, задыхаясь.

Он выглядел плохо. Слабым выглядел. Голосом он владел, но говорил тихо, на задохе, с усилителем было лучше. За ночь, которую я провёл в гостях у Судьи, обпиваясь горячим, - хана совершила подвиг в буране Эдема, и раненый Хан вместе со своей ханой. С одной лошадью и на своих на семи двоих они перебросили комплект радиоаппаратуры от того холма - сюда. За десять часов. Раненый старый полный Рукинштейн вытра-тил в марш-броске весь свой резерв сил. Он явно похудел, толстые щёки, поросшие пучками неравномерно рассаженной щетины, обвисли. Он отморозил себе кончик носа. Он стоял передо мной, навалившись на скорчер животом, как на костыль. Я понадеялся, что скорчер на предохранителе… Клянусь, я пожалел Марка "Хана" Рукинштейна!

- ОК, Марк.

Я подошёл к БТ-СТАДЕ, осторожно раздёрнул липучку на спальном мешке - зелёное лицо десантника показалось под альфой Перстня Короля. Один глаз был закачен, второй - выкачен. Из носу текло. Хорошо, что серьёз сам себя не видел. Гарнитуру транслятора я прикрыл рукой.

БТ-СТАДА кашлянул и свистнул.

- Что это? - спросил Хан подозрительно.

- Сигнал перекрылся. Я же двоих контролирую. Один канал.

- Угу, - сказал Хан. - А ты, тёзка, освоился! Освоился! Молодец. Ну, что, побеседуем?

- Спрашивайте.

- Я, да?

- Как вы и хотели. Вы спрашиваете - я отвечаю.

- Блэк-Блэк сказал, что ты теперь… э-э… за Порохова. Это так?

- Это так, Марк.

- И Порохов тебе отдал всё, чем владел. Меч, печать, перстень.

- Два меча. Печать и перстень.

- Два меча?

- Их пара. Меч-пара. Так сказал Порохов.

- Он прямо Заратустра, этот Порохов. Жаль, что не пришлось на него полюбоваться…

- А оно вам надо, Марк? Мне вот пришлось - ничего радостного.

Ейбо кашлянул.

- Ведь не вы должны вести с Судьёй переговоры, Марк?

Он долго глядел мне в глаза. Не мигая.

- Почему ты не спрашиваешь про противоядие, тёзка? - спросил он.

Я пожал плечами.

- Я выполнил уговор. Передал Порохову всё, что вы сказали. Вы мне должны. Долги не требуют.

- Это у вас на Трассе так?

- А у вас на Марсе не так?

Я его уел.

- ОК, тёзка. Нас сейчас слушает моё начальство. Мне надо с ними переговорить. Покажи мне… вещи.

- Нет.

Ответ был правильный, удовлетворил его совершенно. Слова Судьи достаточно.

- Подожди.

- Передайте сразу вашему начальству: я намерен покинуть Эдем. Сейчас же.

Он покачал головой. Не отрицательно - удивлённо. Но сказал только:

- Передам. Ч-чёрт, угораздило же тебя влезть в это чёртов грузовоз!… - Я не удержался и кивнул. - Да, вот ещё, тёзка. Мы смотрели - от тётушки Софьи ничего не нашли. И тел наших девчонок тоже нет.

- Я ничего про них не знаю.

Он покивал, огляделся с выражением на лице, словно впервые видел этот мир.

- Ладно, жди.

- Я МАХА, ГОТОВА К ПЕРЕДАЧЕ. ПРО-КАНАЛ "ЧЕРНЯКОВ" - ЭДЕМ ЧИСТЫЙ, ЯРКИЙ.

- Спасибо, МАХА, - сказал Мусохранов. - Держи горячим. Ну, генерал-майор, ваше мнение?

Шос, наблюдавший за происходящим на мониторе телескопа DTL в виде "сверху", переключился на камеру Мерсшайра. Невысокий прик в оранжевом грязном комбе, в сравнении с роботами казался карликом. Шос покрутил верньер, взял лицо прика очень крупно. Ничего невозможно прочитать по их лицам. Они слишком одинаковы на наш взгляд. Но кто мог знать, что пойдёт так, как пошло?

- Кажется, Нераз, вы ошиблись, - сказал Шос. - Марк Байно подошёл Янису Порохову.

- Возможно, я ошибся, - сказал Мусохранов. - Но возможно, и нет.

- Как так?

- Вы слышали его последнюю фразу?

- "Я намерен покинуть Эдем"?

- Рад, что вы поняли меня не буквально. Да, эта фраза.

- Слушаю вас.

- Порохов может его лишь использовать.

- Слушаю вас, Нераз. У меня уже есть возражения, но я слушаю.

- Я даже знаю какие. Судья не может лгать. Если атрибуты у него. Если они ему принадлежат. Если он - Судья. Наш Ру-кинштейн неправильно задал вопрос. Только и всего.

- Продолжайте.

- Мы знаем, что Порохов искал установить контакт с внешними мирами. Простите, что я пользуюсь нашей внутренней терминологией…

- Пустое, говорите!

- Что, если он его установил? Очень всё неверно в этой Палладине, Дайм. Если он установил контакт и договорился о передаче атрибутов? Сам он - по условиям - вынести атрибуты с Эдема не вправе. Аномалы - по тем же условиям - не вправе ему в этом помогать. Но он мог запудрить мозги несчастному прику, всучить ему атрибуты на хранение - изобрести подходящую формулу, описывающую временное хранение… или даже обладание - временное… нетрудно. Прик настаивает на эвакуации. Очень искренне. Без задней мысли. Мы не соглашаемся - он будет пытаться выбраться самостоятельно. А Порохов сидит у себя в ЭТАЦ… или где он там - под горой, и ждёт. Атрибуты покидают Эдем - Порохов свободен. Он свободен даже вернуть себе атрибуты и распорядиться ими в меру своих безмерных интересов. Он маньяк.