Времени на раскачку не оставалось. Новую идею требовалось немедленно проверить. Я показал Василию, куда подьехать. Остановились буквально в километре от места взрыва. Васька с Андреем бросали на меня негодующие взгляды, крутили у виска, бурчали что-то невнятное про «архангелов», которые сейчас нагрянут, однако приказы выполняли. Впрочем, такого нахальства от нас не ждал никто. «Фронтера» остановилась во дворе, и я принялся колдовать над новым зарядом.

Когда-то мной делались подробные расчеты, рисовались графики и диаграммы направленности. Но теперь, без ноутбука, приходилось полагаться только на память.

В трубу с правильными интервалами вошли отражательные кольца. Их назначение – сжать М-плазму при выстреле в тонкий жгут.

Скоро все было готово. Новой целью импровизированного плазмомета я выбрал офисное здание недалеко от моего дома. Когда-то тут на пустыре росли четыре роскошных каштана, которые спилили, чтобы воткнуть это стеклянное уродство. За каштаны мне давно хотелось посчитаться с нашими строительными фашистами, которые лепили «точечную застройку» во все места, не считаясь с желанием и удобством людей.

Трубу с зарядом прикрутили к доске, а мы укрылись за зданием Сбербанка, использовав около сотни метров провода для подключения к взрывателю. Дрожащими от нетерпения руками я замкнул контакты. Ничего не произошло, лишь со звоном посыпались разбитые стекла. Индикатор поля зашкалило, показывая, что реакция полного распада имела место быть. Выскочив на прямую видимость, я был крайне разочарован.

Офисный центр стоял. Где-то внутри разгорался огонек слабого пожарчика, да в одном из стеклопакетов виднелась небольшая дыра с оплавленными краями.

– Не густо, – иронически заметил Андрей. – Ты ведь что-то вроде этого ждал, – Рыбин показал на взорванную новостройку вдалеке. Остальные деликатно промолчали, только мне показалось, что корона «отца атомной бомбы» снова сменилась на голове шутовским колпаком. Это, правда, интересовало меня меньше всего, но все же было неприятно.

Дав команду прикрывать меня, я резво добежал до здания, обогнул его. С этой стороны были выдавлены окна и в стене пробита дыра несколько большего диаметра, чем на фасаде. Все стало ясно. Струя плазмы получилась слишком тонкой, чтобы зацепить достаточное количество детонирующего материала.

Я вернулся. Народ разглядывал мою сборку. Увеличение скорости эжекции благоприятно сказалось на сохранности изделия. Корпус трубы оказался едва теплым, в месте контакта металла с доской не было следов горения. Экраны были целыми и сохранили свои свойства, индикатор показывал наличие требуемого градиента.

Быстро сориентировавшись, я взял новую трубу и натолкал в нее отражательные кольца немного по-другому. Отправив всех за здание, я запустил заряд, устроясь в снегу рядом с ним.

Риск был велик, но посмотреть, как это происходит, важнее. В непроглядной темени активированного фильтра вдруг возник узкий, слегка расширяющийся поток пламени. Он уперся в невидимую преграду, разбился на водовороты огня.

Обреченное здание мгновение играло всеми оттенками голубого и фиолетового, точно гигантский драгоценный кристалл. Потом раздался хлопок, от которого заложило уши. Волна непереносимого зноя накрыла все вокруг, заставив опустить голову в снег.

Когда прибежали ребята, я, сорвав с головы маску поляризатора и топча ногами дымящуюся шапку, в упоении выкрикивал забористые перлы многоэтажного мата. Здание оседало и складывалось, скрываясь в клубах пара.

На улице наступила весна. Подмывая снежные завалы, на проезжую часть бодро текли потоки талой воды. Воздух прогрелся до плюсовых температур. С крыш и балконов летела бешеная капель от разом расплавившихся там запасов снега. Дома точно плакали по погибшему товарищу. Я представил, что внутри, в промороженных квартирах, кто-то вовсю жмет кнопки телефонов, звоня в милицию и пожарникам. Надо было делать ноги.

– Ходу отсюда, – крикнул я.

Дважды повторять не пришлось. Все понимали, что теперь нас будут травить и убивать, как бешеных собак, не разбираясь, кто тут виноватый, а кто просто рядом стоял. «Фронтера» быстро покинула место взрыва.

Позиция для следующего выстрела была выбрана на смотровой площадке Воробьевых гор. Я решил использовать первую пусковую установку, чтобы посмотреть, насколько дальнобойным может быть мое новое оружие. Ну а цель напрашивалась сама собой. Вдали призывно маячили недостроенные небоскребы Москва-Сити, пионеры новодельного уродства, призванного поднять пробки и толчею в городе на качественно новый, непроходимый уровень.

Ребята опасливо отошли подальше, продрались через снежные завалы к ступенькам с той стороны, где обычно тусовались байкеры. Я понял, что они решили полюбоваться зрелищем со всеми удобствами, при этом камень стенки должен был их прикрыть от ударной волны, если «дурмашина» размажет своего создателя при попытке выстрела.

«Пижоны, – пронеслось у меня в голове. – Вот случится взрыв на сотню мегатонн, не сильно им стенка поможет…» За аппарат я не опасался. Но я никогда не проводил реакцию в таких условиях. Плазма зажжет детонирующий материал в пятне диаметром десятки, если не сотни метров. Один Бог знает, к чему это приведет. В хорошие времена я выставил бы таймер на пару часов и смотался. Но хорошие времена давно кончились. Теперь можно только сразу, без репетиций, набело.

Проклиная себя за бескомпромиссный максимализм, я положил на плечо импровизированное оружие и стал пробиваться к краю, проваливаясь в снег по пояс. В голове крутились мысли про то, что с такими завалами убежать не успеешь, повяжут. Но ближе к ограде ветер выдул все почти до асфальта. Добравшись до места выстрела, я вдруг отметил какие заиндевелые перила на площадке. «Да, действительно холодно», – отстраненно отметило сознание.

Низкое утреннее солнце светило сквозь дымку, заливая немного неживым светом белое безмолвие вокруг. Толстый слой снега покрывал лед на речке, по которой больше не ходили прогулочные кораблики. Деревья горбились под тяжестью снежных шапок, нехоженая целина искрилась под лучами светила. Внушительных размеров белая нахлобучка красовалась на стенах заметенной большой спортивной арены Лужников. Было красиво и нереально, точно на другой планете, на которой внезапно воцарилась вечная зима.

В последний раз осмотрев оружие, я прицелился, приложив голову к стволу, насколько позволял щиток поляризатора. Много раз, глядя на искусственные горы высотного муравейника, я мечтал, чтобы они рухнули. И вот теперь я воплощал эти мечты в жизнь.

Восприятие обострилось. Я остро чувствовал холод, запах дерева, снега, ржавого железа. Время замедлилось. Я никак не мог решиться. В зданиях могли остаться живые люди. Сомнительная честь быть палачом немощных и больных совсем не прельщала. Кроме того, удар по территории ЦАО был обьявлением войны «гэбне».

«Обратной дороги после не будет», – крутилось в голове. Было страшно и одновременно хотелось узнать, чем все это кончится. Смогу ли я совершить главный поступок своей жизни или выключу оружие и пойду сдаваться Лукьянову.