Вот поэтому и надо укреплять Петропавловский порт, а еще – переселять на Камчатку крестьян семьями, с обустройством их за счет казны. Не менее трех тысяч семей и чтобы у каждой было две лошади и две коровы, а на десять семейств – один бык. Лошадей и коров можно покупать у якутов, у них это хорошо развито, а для земледелия и хлебопашества на Камчатке места есть. Переселение одной семьи с полуторагодовалым запасом продовольствия в первой тысяче обойдется в 450 рублей серебром, следовательно, всего 450 тысяч, а для последующих двух тысяч продовольствие уже будет заготовлено на месте, и все обойдется вполовину дешевле. Министерство финансов, конечно, будет категорически против и начнет обвинять генерал-губернатора Восточной Сибири во всех смертных грехах, но без такого переселения Камчатку не удержать, а подобного Отечество не простит. «Я охотно забываю все личные мне оскорбления и самую резкую невнимательность, которую часто встречаю в различных сношениях по моему настоящему месту, – писал Муравьев, – но я не увлекаюсь самыми лестными и деликатными фразами дипломатии, когда вижу на деле, что ими прикрывается измена моему Государю и Отечеству».

– Милый, – заглянула в каюту Екатерина Николаевна, – чем ты занят? Пишешь? Я тебе не помешаю, если полежу тут? На палубе духота, и солнце палит немилосердно, никакая тень не спасает.

– Конечно, конечно, – покивал Николай Николаевич рассеянно, обдумывая следующую фразу. Получалось как-то скомканно, надо бы все расставить по пунктам, чтобы и читалось легко, и сразу было видно, что из чего проистекает.

Ладно, пусть пока так, подумал Николай Николаевич, буду перебеливать – сделаю как надо.

За его спиной что-то щелкнуло, похоже, дверной замок, и через секунду Катрин обняла его сзади и поцеловала в висок.

– Я соскучилась ужасно, – сказала она громким шепотом.

2

После штиля подул умеренный попутный ветер. «Иртыш» вошел в Охотское море через Четвертый Курильский пролив между островами Парамушир, Онекотан и Маканруши и при полном парусном вооружении направился к северной оконечности Сахалина. Муравьев еще надеялся найти там «Байкал» и Невельского.

Письмо Перовскому, перебеленное с учетом значимости соображений генерал-губернатора – получилось десять объемистых пунктов, – было передано на борт транспорта «Курил», как раз шедшего в Охотск. Последняя летняя почта уходила в Якутск 15 сентября, и «Курил» к ней поспевал с большим запасом.

У Сахалина «Байкала» не было. «Иртыш» бодро перебежал залив к Шантарским островам – Невельского не оказалось и там.

Муравьев начал нервничать.

То и дело он поднимался на мостик к вахтенному офицеру и в подзорную трубу обозревал горизонт.

– Черт побери! – бормотал он вполголоса. – Куда же он запропастился?! Пусто! Абсолютно пусто!

– Простите, ваше превосходительство, но море не бывает абсолютно пустым, – заметил вахтенный офицер. – Его видеть надобно, уметь читать как книгу.

– Вот как? – Муравьев с интересом посмотрел на молодого лейтенанта. – А ты умеешь?

– Немного, – смутился лейтенант. – Вот капитан наш, Василий Алексеевич, тот очень хорошо читает!

– А ты что сейчас видишь на море?

Лейтенант осмотрел горизонт.

– Ну, во-первых, волны полтора-два метра – это умеренное волнение, четыре балла. Во-вторых, впереди справа закипают барашки, там – банка или отмель. Штурвальный, – обернулся он к матросу, стоявшему на штурвале, – один румб лево руля.

– Есть один румб лево руля, – повторил матрос и повернул штурвальное колесо.

Лейтенант подождал, пока нос судна не занял нужное направление.

– Так держать! – И продолжил: – В-третьих, ваше превосходительство, на шесть румбов на норд-ост идет стадо китов, вон их фонтаны, можно даже посчитать, сколько их…

– Молодец, спасибо! – прервал разошедшегося лейтенанта генерал. – Вижу: ты прав. А скажи-ка мне, братец, когда будем в Аяне?

Лейтенант глянул на паруса, на горизонт, к которому склонялось жаркое солнце, и уверенно ответил:

– Если ветер не изменится, будем завтра к обеду.

К удивлению Муравьева, лейтенант оказался прав: на следующий день в два часа пополудни «Иртыш» вошел в Аянскую бухту.

Невельского здесь не было.

Зато был исхудавший и осунувшийся штабс-капитан Корсаков. Он немедленно явился на борт «Иртыша» и доложил о провале своей миссии.

Муравьев молча прошелся вдоль шканцев. Корсаков, руки по швам, поворачивался вслед за ним всем корпусом.

– М-да-а, твой доклад, Михаил Семенович, не внушает оптимизма, – сказал, наконец, генерал, остановившись перед ним и глядя снизу вверх в серые глаза двоюродного брата. – Надо продолжать поиски.

– На двух байдарках отправлена группа прапорщика Дмитрия Орлова.

– Мог бы и сам пойти, – рассеянно заметил Муравьев.

Корсаков мучительно покраснел, стыдясь своей недогадливости.

– Виноват, ваше превосходительство!

– Да это я так, – махнул рукой Муравьев, отходя к борту. – Ни в чем ты не виноват. Этот Орлов, я слышал, большой знаток здешних мест?

– Так точно! Потому и отправлен…

– Ты допускаешь мысль о гибели «Байкала»?

Корсаков замялся, промедлил с ответом.

– Не веришь? Правильно, и я не верю. Подождем несколько дней и, если что, пойдешь искать Геннадия Ивановича на «Иртыше». Я, к сожалению, не смогу: надо возвращаться в Иркутск. Василий Алексеевич, – обратился генерал к появившемуся на палубе капитану, тот подошел быстрым шагом. – Я решил на берег не перебираться. С вашего позволения, поживем еще несколько дней на борту, дождемся Невельского. А если не дождемся, пойдете с Михал Семенычем на поиски.

– Слушаюсь, ваше превосходительство!

– Сегодня у нас какое число? Второе сентября? Ну вот, ждем до четвертого, а пятого я отбываю в Якутск.

3

Утром следующего дня Муравьева подбросил в постели крик на палубе:

– Вижу корабль!

Тут же в дверь постучали. Катрин что-то пробормотала и отвернулась к стене, продолжая спать.

– Кто там? – спросил Николай Николаевич, торопливо одеваясь.

– Николай Николаевич, – послышался за дверью задыхающийся, видимо от волнения, голос Вагранова, – в бухту заходит корабль. Наш капитан говорит, что это «Байкал».

На ходу просовывая руки в рукава мундира, генерал выскочил на палубу. Он ожидал увидеть суматоху, но было все спокойно. Капитан стоял на мостике, группа матросов под командованием лейтенанта спускала за борт шлюпку.

Муравьев взбежал на мостик, Вагранов остался внизу, на палубе, – на случай срочных приказаний.

– Что там, Василий Алексеевич? Неужели «Байкал»? – Голос Муравьева сорвался.