Педагогика С.А. Калабалина является порождением и творческой реализацией идей A.C. Макаренко, органично встроена в макаренковскую парадигму. На протяжении всей своей педагогической деятельности С.А. Калабалин не только достойно продолжал дело учителя, но и выполнял особую миссию – миссию защитника наследия Макаренко и пропагандиста его идей.

В ту пору, когда С.А. Калабалин был начинающим педагогом, а воспитательная система A.C. Макаренко ещё не получила признания и поддержки государства, и – более того – подвергалась шельмованию, С.А. Калабалин активно демонстрировал свою приверженность к ней, постоянно использовал приёмы и находки своего учителя, при этом не всегда глубоко осмысляя их суть.

В пору своей зрелости он стал более осмысленно и творчески действовать в парадигме макаренковского наследия, продолжал распространять и отстаивать воспитательную концепцию A.C. Макаренко. После официального признания A.C. Макаренко лучшим советским педагогом, С.А. Калабалину приходилось бороться с вульгаризацией его наследия, как в педагогической науке, так и в практике. В это время интерес читающей публики к Калабалиным был очень высок. Это объяснялось популярностью в общественном и педагогическом сознании идей коллективной педагогики, а также двух художественных произведений: «Педагогическойпоэмы» A.C. Макаренко и «Дороги в жизнь» Ф.А. Вигдоровой, героями которых являлись Семён Афанасьевич и Галина Константиновна Калабалины. Используя этот интерес к. себе, С. А. Калабалин, через активное участие в деятельности соответствующей секции Педагогического общества, в работе различных конференций и семинаров; во встречах с читателями и воспитанниками A.C. Макаренко, отстаивал целостное видение концепции A.C. Макаренко: её теоретической, нравственной и технологической сущности; необходимость корректного применения его опыта Одним из результатов этой деятельности С. А. Кал аба лина стало появление значительного числа «макаренколюбов» – людей (не только педагогов по профессии), искренне приверженных идеям коллективного воспитания, высоко ценящих и глубоко уважающих A.C. Макаренко как педагога и человека.

В настоящее время, когда существует тенденция очернения идей коллективного воспитания, принижения значения наследия A.C. Макаренко, обращение к архивам семьи Калабалиных, воспоминаниям его воспитанников объективно поддерживает макаренковедение и макаренколюбие. Эти материалы наглядно подтверждают высокую эффективность методологии и технологии педагогической системы Макаренко, дают уроки решения современных задач, в том числе, например – задач организации инклюзивного образования.

Дело в том, что одна из особенностей педагогики С. А. Калабалина, практики его воспитания детей– сирот состояла именно в создании ситуации инклюзии. В последний период своей педагогической деятельности (в конце 50-х – начале 60-х гг. прошлого века) – в период работы Галины Константиновны и Семёна Афанасьевича в Клемёновском детском доме, расположенном недалеко от г. Егорьевска Московской обл. – он последовательно и бесстрашно включал своих воспитанников в пространство жизни студентов московских вузов (МАИ и двух педагогических). Это включение дало прекрасные результаты, но до сих пор остаётся не осмыслено теоретической педагогикой. Но – обо всём по порядку.

Когда Калабалины приехали в Клемёновский детский дом, там царила не только материальная, но и духовная бедность. У детей не было возможности осуществлять самоуправление, участвовать в производительном труде, играть, испытывать радость творчества и интеллектуального общения, постигать мир за пределами забора, окружавшего детский дом, испытывать радость и удовольствие от жизни. Всё это принесли Калабалины в жизнь детского дома, опираясь на наследие Макаренко и развивая его.

Одной из забот С.А. Калабалина было расширение жизненного пространства, круга интенсивного и экстенсивного общения клемёновцев. Для этого в качестве шефов детский дом приглашались все желающие: кто интересовался идеями Макаренко, хотел посмотреть вблизи на популярных литературных героев, помочь детям и пр. Среди шефов были и студенты. Вначале их приезды были хаотичными, а затем появилась потребность координировать свои усилия – и тогда в 1958 году возник единый студенческий коллектив, объединивший студентов МАИ, Областного пединститута и МГПИ. Он был назван в стилистике макаренковской педагогики – Сводным отрядом и организован в логике этой педагогики. Это была совершенно самодеятельная организация, вузовские педагоги имели к ней весьма опосредованное отношение. Отряд возглавлял постоянный командир – это был студен МАИ Михаил Ландо (который, к слову, и до сих пор не потерял этого статуса). Повседневной работой отряда руководили временные командиры, избиравшиеся на ежемесячных сборах отряда, отчитывающиеся перед этими сборами. Внутри отряда в связи с конкретными задачами возникали временные объединения, что позволяло развивать деловые отношения внутри студенческого коллектива. Содержание деятельности определялось, с одной стороны, пожеланиями, С.А. Калабалина, а с другой – инициативой самих сводновцев. К членам Сводного самими студентами предъявлялись высокие требования: каждый из них должен был быть интересным, содержательным, высоконравственным, дисциплинированным, ответственным человеком и уметь что-то конкретное делать с детьми и для детей, общаться с ними, уважать каждого воспитанника.

Опора на студентов была свойственна и A.C. Макаренко и описана им, в частности, в «Педагогической поэме». Взрослые воспитанники– студенты приезжали в колонию как в свой дом и помогали в трудных ситуациях: уборки урожая, переезда в Куряж и пр. Они чувствовали себя членами коллектива колонии, иногда объединялись в отдельный сводный отряд, иногда включались в сводные отряды воспитанников – всё это было естественно и понятно.

В Клемёнове студенты не были бывшими воспитанниками, но их отряд был включён в структуру детского дома, и стал его органической частью. Кандидатуру постоянного командира сводного студенческого отряда, как и саму идею Сводного отряда студентов, обсуждали дети на совете командиров и утвердили на общем сборе детского дома. Наиболее достойных студентов принимали в почётные пионеры. Они носили красные галстуки, и соблюдали все ритуалы детского дома. Сводный отряд студентов стоял вместе с другими отрядами на рапортах и торжественных линейках. Командир Сводного, как все остальные, сдавал рапорт дежурному командиру, получал от него задания и отчитывался перед воспитанниками об их исполнении. Студенты приезжали не просто в гости, а активно занимались проблемами детского дома. Коллективные дни рождения детей, спартакиады, концерты, праздничные вечера, интеллектуальный конкурс «Смекалка», поездки в московские театры и музеи, в Ленинград, турпоходы, работа на полях, починка вечно ломавшихся телевизоров, занятия с теми, кто испытывает трудности в обучении, строительство спортивной площадки и спального корпуса, приведение в порядок библиотеки детского дома, подвижные и ролевые игры, индивидуальные беседы, переписка с детдомовцами, сбор средств на нужды детского дома («на детей Калабалина»), покупка индивидуальных подарков именинникам – это и многое другое было повседневной жизнью Сводного. А летом все воспитатели уходили в отпуск, вместо них работали студенты.