автоматически, даже не думая, и их обнаженные скелеты предстали перед ним, как будто они вдруг лишились плоти и остались только розовые кости и мышцы.

Вместе с этим светом раздался визг, такой же пронзительный и невыносимый, как и свет, так что все вокруг повалились на колени. Даже Сириус закружился на месте и заскулил. Лишь Натан остался стоять. Звук почти не потревожил его уши, да и свет не был для него проблемой: он видел все превосходно – фактически даже лучше, чем превосходно, поскольку всюду, где падал, этот свет открывал не только вещи, существующие в реальном мире, но также стоящие за этими вещами структуры, ауры этих вещей, их идеи, шаблоны, на которых они основывались, образцы, по которым они были созданы, а также как и в чем эти вещи от них отклонялись. Натан мог видеть все пороки в сердцах окружающих людей, и чем ярче он сиял, тем более отчетливым все это становилось.

– Вы меня видите? – спросил он.

Они его видели – хотя ни один из них не мог ему ответить, настолько он был ярким и громким, словно ангел; слишком могущественным, чтобы ему можно было противостоять, но и слишком могущественным, чтобы с ним можно было говорить, чтобы его можно было понимать.

Только Пэдж сохранил подобие прежних рациональных способностей, хоть их было и недостаточно для каких-либо действий; все, что он смог, – это оскалить зубы в знак бессильного вызова.

– Натан, ты почти совсем исчез. Остановись! – проговорила Дашини ему на ухо.

Ее дыхание на его шее подействовало сильнее, чем слова. Постепенно сияние Натана угасло, вновь открыв взглядам задний двор ресторана; однако теперь здесь не было ни трупов, ни червей, и мухи не беспокоили воздух своим жужжанием. Все это пропало, двор был идеально чист, как вычищенный песком фасад, и так же лишен грязи, как хирургический стол перед операцией.

От братьев Доулиш с их кулаками и агрессией не осталось практически ничего. Даже Поставщик, чье тело прежде полностью прикрывала заплесневевшая серая одежда, теперь стоял весь в белом, словно ребенок, готовящийся получить первое причастие. Пэдж, впрочем, оставался таким же, как и раньше, – напуганным, потрясенным, но все тем же Пэджем.

Поставщик упал на землю перед Натаном, который сделал к нему шаг:

– Пожалуйста, сынок… Пожалуйста… Я не такой уж плохой человек!

– Вот как?

– Клянусь!

Натан мог бы разделать Поставщика, как красную щуку перед посолом, с тем же самым энтузиазмом, с каким сам старик расправлялся с Кукушкой и всеми остальными детьми, которых избивал до полусмерти все эти месяцы, перед тем как Натан впервые встретился с Господином. С каждым ударом он заставлял бы Поставщика осознать свои грехи, сделав их для него яснее ясного, заставлял бы его выть и стенать от этого осознания, пока его кожа вздувалась бы пузырями, а кровь текла, словно слезы раскаяния, разбрызгиваясь по обожженным плитам двора.

Но Натан не стал. Вместо этого он повернулся и наклонился к Сириусу, чтобы успокоить его поглаживанием.

По-видимому, собравшись с духом, Пэдж выпрямился. Он больше не выглядел испуганным.

– Чего ты хочешь?

Натан не ответил. Его рука лежала на шерсти Сириуса, словно бесцветная медуза на морском берегу, почти неразличимая, сливающаяся со средой, в которой привыкла плавать.

– У меня есть для вас пара делишек, мистер Пэдж, – сказал Гэм, в чьем голосе почти не слышалось нервной дрожи.

Пэдж ухмыльнулся и глянул на него из-под своих намасленных кудряшек, словно собираясь возразить, словно такой поворот был для него слишком крутым, чтобы встретить его со спокойствием; однако прежде всего он все же был человеком прагматичным.

– Очень хорошо, мастер Хэллидей. Чем я могу быть вам полезен?

– Приведите сюда его маму.

– Его мать? У меня ее нет.

Рука Пэджа поднялась к складкам на горле, словно для того, чтобы скрыть трепетание крови, движущейся под кожей.

– Не лгите.

Пэдж сузил глаза, глядя на Гэма, но у того за плечом стоял Натан, пресекая любое насилие, тень которого промелькнула в этих глазах.

– Видишь ли, Гэм, у меня нет привычки давать убежище шлюхам, чьими бы матерями они ни были. Но, если подумать… Стеклянной дороги больше нет, город полыхает, море заливает улицы, подстрекатели и мятежники шастают туда-сюда, нарушая последний порядок… Куда люди могут пойти в такой момент? Я имею в виду, люди со связями? Те, кого везде примут? На ее месте я бы отправился во Дворец и попытался бы покинуть Мордью на корабле, по примеру всей нашей аристократии.

Дворец? Дом, принадлежащий человеку с родимым пятном? Не это ли имела в виду его мать, когда говорила, что когда-нибудь он может понадобиться Натану? Может быть, этот день наконец наступил?

Пэдж одернул свой сюртук.

– Королевским особам во Дворце доступно волшебство, открывающее Морские ворота. У них есть зачарованная дверь, выводящая прямо в порт. Те, кто хочет сбежать из Мордью, наверняка изберут этот путь.

– Ладно, – сказал Гэм. – Тогда идите вперед, а мы за вами.

Пэдж попытался провести их таким маршрутом, где на них могла быть устроена засада, но Гэм знал все эти места наперечет, знал, кто из людей состоит у Пэджа на жалованье и где он может прятаться; кроме того, стоило им покинуть трущобы, как Сириус выбежал вперед и припустил легким галопом. На каждом повороте он приостанавливался и гавкал, выжидая, пока стая присоединится к нему, после чего вновь убегал вперед.

– По крайней мере, ваша собака знает дорогу, – заметил Пэдж.

И он не ошибся. Когда Сириус, обогнув очередной угол, снова залаял, Натан решил, что пес призывает их поторопиться, но его лай относился не к ним. Из двери дома навстречу им вышел Анаксимандр, а за ним шла мать Натана, в своей обычной белой ночной сорочке (впрочем, на этот раз тщательно выстиранной). Ее рука лежала у пса на загривке. Тот обернулся и взглянул на нее через плечо, прежде чем подбежать и поприветствовать своего товарища.

Натан шагнул к матери – неуверенно, словно надеясь обнять так же, как обнимались двое псов, но ее лицо было суровым, губы плотно сжаты, и она не выказала никакой радости при виде него. Она поглядела ему в лицо, потом обвела взглядом Дашини, Присси, Гэма, словно они были фигурами на шахматной доске, деревянными и лишенными человеческих черт.

– Натан, – сказал ему Анаксимандр, закончив приветствовать Сириуса. – Времени почти нет. Море подступает. Даже с местью придется подождать… – Здесь он взглянул на Пэджа. – Мы должны поскорее добраться до Дворца и бежать из Мордью. Господин возвращается, и он не станет смотреть на