тощий мужчина с бородой, за ним – невысокая полная женщина с выпученными глазами, а затем высокая женщина с невзрачной собачкой. Они выстроились на тротуаре, и кто-то из фургона начал раздавать им ведра, метлы и чистящие средства. Уборщик сказал что-то на непонятном языке, затем поднялся в фургон и через секунду появился снова, осторожно катя вниз по пандусу инвалидное кресло. В кресле сидел какой-то старик. Оказавшись на тротуаре, он развернулся лицом к дому.

– Это тот самый бомж! – прошептала Аннабель. – Тот, который приставал к Бенни в автобусе.

– Это Славой. Люди называют его Бутылочник, – сказала Кори.

– Бутылочник!

– Да, он сдает бутылки. Постоянный читатель Библиотеки. Мы все знаем Славоя.

Старик покатил по подъездной дорожке к дому, остальные последовали за ним. Когда они подошли к ступенькам, где сидела Аннабель, Славой широко раскинул руки, как будто хотел обнять ее, крыльцо и весь дом.

– Мы прибыли! – торжественно объявил он.

– Вы действительно Бутылочник? – спросила Аннабель.

– К вашим услугам, – ответил он.

– Значит, вы реально существуете?

– Ну-у, – скромно протянул Бутылочник. – С философской точки зрения это вопрос довольно спорный, но для ваших целей – да, я реален в достаточной мере.

– Не заводи его, – сказала Кори, протягивая руку Аннабель. – Пофилософствовать можно будет потом. Пора приниматься за работу.

Аннабель послушно поднялась на ноги с ее помощью, но перед тем, как войти в дом, остановилась и обернулась.

– Симпатично. – Она указала на надпись на боку фургона. – Но мои вещи – это не хлам. Это архив.

83

Горячо обсуждавшийся в Твиттере вопрос, являются ли японские сторонницы уборки противниками книг, так же горячо обсуждался и на наших полках. Многие из нас считали, что требовать, чтобы книги доставляли только радость, крайне глупо, и мы соглашались с критиками в том, что осчастливливать людей – не наша работа. Другие из нас считали, что вся эта полемика была вызвана неточным культурно-лингвистическим переводом – проблема, с которой мы, книги, знакомы слишком хорошо. И мы все знали о книгах в личной библиотеке Айкон: как она их любит, сколько внимания им уделяет и в каком прекрасном состоянии содержит – ее книги рассказывали нам об этом без всякого стеснения. Даже самые суровые критики из наших рядов втайне испытывали некоторую зависть. Нам нравится, когда с нас вытирают пыль и заботятся о нас. Мы не любим небрежения.

Вспомните на мгновение свой собственный прикроватный столик. Представьте, каково это – быть верхней книгой в вашей стопке, занимать почетное место буквально в топе – и ежевечерне наслаждаться вашим вниманием. Конечно, дни тянутся долго, но мы с нетерпением ждем того момента, когда вы, юркнув под простыни, откинетесь на подушки и включите лампу для чтения. Тихий звук, похожий на покашливание, который вы слышите, когда раскрываете обложку и переворачиваете страницы, – это вздох облегчения. И вот представьте себе наше смятение, когда появляется очередной том и опережает нас, нередко еще до того, как вы дочитаете нас до конца! Представьте себе унижение, которое мы испытываем, когда книга за книгой опускаемся на дно вашей стопки, осознавая, что нам не удалось привлечь ваше внимание и нас заменили подчас более легкими, более «понятными» книгами. Стоит ли удивляться, что некоторые из тех, кого постигла такая участь, могут быть немного раздражительными? К сожалению, жанризм – это разновидность ксенофобии, распространенная в библиотеках и книжных магазинах, в любом месте, где собираются книги. Этим объясняется тот факт, что, когда несколько уважаемых критиков и влиятельных лиц в социальных сетях присоединились к критике Айкон за ее «антикнижную» позицию, зайдя в этом так далеко, что даже смеялись над ее неумением говорить по-английски, многие в наших рядах аплодировали.

Несмотря на растущую негативную реакцию в Интернете, мероприятия с раздачей автографов в Уичито прошли гладко, хотя с нашей точки зрения они были далеки от идеала. Фанатская база Айкон выросла настолько, что книжные магазины уже не вмещали всех желающих попасть на встречу с ней, и мероприятия были перенесены в более просторные аудитории. Это вызвало сильное негодование, особенно среди не раскупленных в магазинах книг, которые ворчали, что читателей уже называют «фанатами», а читателей, пришедших на встречу с автором, – «слушателями», а то и «зрителями». И вообще, почему все внимание только авторам, хотя они – не более чем прославленные акушерки с пальцами на руках? Книжные магазины, конечно, не могут быть местом проведения массовых мероприятий, но пока там проводились хотя бы так называемые авторские чтения или встречи с читателями, Некупленные могли надеяться, что, когда читатель «Чистой магии» будет проходить мимо полки с художественной литературой, какой-нибудь экземпляр «Больших надежд» или «Джейн Эйр» наберется мужества бросить вызов гравитации и прыгнет в объятия этому читателю. Книги никогда не теряют надежды. Такова наша природа.

Но разочарованы были не только книги. Организаторы встреч все равно были недовольны их масштабами. Правда, вину они брали на себя. «Это из-за выборов, – оправдывался один из торговых представителей. – Продажи книг упали. Люди либо празднуют, либо переживают. Они сейчас не в настроении читать».

Съемка видеосюжета в местном домовладении также была отложена из-за возникших в семье разногласий. Жена, фанатка Айкон, подала заявку на участие в шоу, и муж неохотно согласился, но после выборов он взбунтовался и сказал, что не желает, чтобы какая-то японская уборщица ходила по его дому, рылась в его вещах и указывала, что делать. Кими рассказала Айкон все эти подробности в такси по дороге в аэропорт.

– Вот и отпала тема страны Оз. Теперь они ищут другую семью на Западном побережье.

– Понятно, – произнесла Айкон, глядя в окно. Шоссе, ведущее в аэропорт, было обставлено торговыми центрами. Она никогда не видела столько больших магазинов: «Best Buy», «Party City», «Dollar Store», «Walmart Supercenter»…

– Как насчет миссис Оу и ее сына? Может быть, предложишь их организаторам?

– Я так и сделала, – ответила Кими. – Простите. Я должна была сначала спросить у вас. Я надеюсь, вы не возражаете….

– Вовсе нет. Что сказали продюсеры?

– Они хотели бы более счастливую, более подходящую семью, – вздохнула Кими.

– Понимаю, – кивнула Айкон и принялась считать рестораны. «Denny’s», «Wendy’s», «White Castle», «McDonald’s», «Texas Roadhouse», «Golden Corral», «Red Lobster»…

– Вероятно, это все равно не сработало бы, – говорила Кими. – Миссис Оу так и не ответила. Мы даже не знаем, где она живет.

– Верно.

Откуда в Канзасе лобстеры? Вокруг торговых центров простирался бесконечно серый, холодный и безжалостно плоский ландшафт.

– Итак, из-за задержки, – продолжала Кими, – они переносят последнюю встречу с читателями на Побережье на декабрь, когда мы вернемся, чтобы снять часть «После». Книжный магазин был только рад отсрочке. А вам предлагают выступить