Нефертари выслушала все спокойно и спросила:

— Как ты себе это представляешь? Что необходимо предпринять?

— Я вижу только одну возможность: эту женщину нужно убрать. Добровольно она вряд ли вернется к своему отцу. Царь находится в ее руках, и Амурру не будет его последним подарком. Ходят даже слухи, что Благой Бог хочет передать ей имение царицы-матери Туи, как только та переселится в Дом Вечности. Нетрудно догадаться, досточтимая царица, что жадное сердце Мерит-Анта недолго будет довольствоваться этим. Не без основания Изис-Неферт все чаще заглядывает к ней, потому что следующая цель их обеих — устранить тебя, моя царица, из сердца царя и отобрать у тебя ранг Великой Царской Супруги. Эта цель уже много лет занимает Изис-Неферт, но у нее не было никаких шансов на успех. Теперь все выглядит по-другому. Если Мерит-Анта родит принца…

— Она беременна? — быстро спросила Нефертари.

— Пока нет, она бы об этом тотчас растрезвонила. Могу я задать тебе один вопрос, досточтимая царица, до того, как я продолжу?

Нефертари кивнула.

— Придерживаешься ли ты того же мнения, что Мерит-Анта должна исчезнуть и очень быстро?

— Если все то, что ты рассказал мне, соответствует правде, то есть проверено и подтверждается другими, тогда ты имеешь мое согласие. Эта женщина должна уйти. У вас есть план?

— Планы есть, но есть также и сомнения. Предположим, Мерит-Анта умирает или исчезает, и царь начинает расследование. Любая мужская дружба кончается, если дело идет о женщинах. Другими словами, царь никогда не простит мне того, что я устранил его возлюбленную. Это же касается наследного принца Енама, потому что отцы прощают сыновьям многое, но они не терпят, если сыновья вмешиваются в их любовные дела, да еще так грубо и решительно. Фараон передаст наследование трона Хамвезе, а Енама изгонит в Куш. Хамвезе, само собой разумеется, на нашей стороне, однако он хотел бы остаться верховным жрецом и вовсе не желает быть фараоном…

— А если я возьму ответственность на себя?

— Ты потеряешь его сердце, моя царица.

— А разве оно у меня еще есть?

— Да, потому что Мерит-Анта принадлежит только его тело. Когда-либо ее очарование пройдет — может быть, уже завтра или через пять лет. Но мы не можем ждать этого. Сейчас уже не можем.

Нефертари задумалась, закрыла свои слегка раскосые миндалевидные глаза и, казалось, глядела сквозь веки.

— Есть только один человек, который может наступить на змею, не опасаясь мести фараона. От нее, скрипя зубами, он это стерпит, потому что он хороший и верный сын. На Тую, царицу-мать, можно положиться.

— Я мог бы тебя расцеловать, если бы это было разрешено и прилично. Я желал бы только, чтобы предложение исходило от тебя, моя царица, и тоже не вижу никакой другой возможности. Я сегодня же отправлюсь к ней.

Имение царицы-матери располагалось в самой плодородной части Дельты, удаленной от Пер-Рамзеса лишь на несколько часов пути на корабле. Из этой местности происходила семья ее супруга Озириса-Сети. Здесь он построил просторный летний дворец и передал все имение еще при жизни своей супруге. Туя скромно называла себя сельской жительницей. Она с успехом выращивала прекрасный рогатый скот и лошадей и хозяйничала на своих полях, применяя новые знания.

— Я уже догадалась, почему ты ко мне явился. Речь идет о змее-хеттиянке, я права?

— Да, Богоподобная, речь идет об этом. Мы, то есть Великая Царская Супруга, наследный принц, верховный жрец Мемфиса, я сам и многие другие пришли к мнению, что только один человек осмелится отобрать у царя, да будет он жив, здрав и могуч, слишком алчную возлюбленную, не обрушив на себя несчастья, — ты, его высокопочитаемая мать.

Старая Туя мысленно улыбнулась.

— Ты полагаешь, что таким образом старуха еще раз может оказаться полезной, прежде чем отправится в Страну заката?

Парахотеп в наигранном ужасе упал на колени:

— Никогда мое сердце не двигали столь неуважительные мысли! — Он снова встал и серьезно добавил: — Впрочем, поговаривают, что змея-хеттиянка унаследует и твои владения, когда ты отправишься к Озирису.

Удар оказался очень метким! Главный советник видел это по старой даме.

— Скажи-ка! Ну, мы знаем, как это предотвратить. Мой драгоценный Парахотеп, ты должен сейчас послужить мне писцом, потому что речь пойдет о вещах, которые касаются только нас.

Слуга принес письменный прибор, и царица Туя подождала, пока он выйдет.

— Ты собственноручно передашь это послание верховному жрецу Сехмет. Его зовут Сетнахт, он очень стар и выглядит как ястреб. Мы хорошо знаем друг друга, он мне очень обязан.

Она замолчала и загадочно улыбнулась.

«Если бы только я мог прочитать твои мысли, царица», — мысленно пожелал главный советник.

— Итак, теперь пиши. Достопочтенному Сетнахту, первому жрецу богини Сехмет. Будь жив и здрав, мой друг! Главный советник Парахотеп передаст тебе это письмо по моему поручению. Выслушай то, что он скажет тебе, и посильно поддержи его. Этот приказ передаю тебе я, Туя, прежде Великая Царская Супруга Озириса-Сети.

Старая царица запечатала послание и сказала:

— Потом все пойдет очень быстро. У меня есть план, однако я пока утаю его. Передавай привет Нефертари, Мерит, Енаму и другим. Живите и дальше, как жили, ведите себя спокойно и слушайтесь приказов царя, даже если они покажутся вам необычными. Ни у кого не должно возникнуть ни малейшего подозрения! Старая царица Туя освободит вас от змеи. А теперь забудь все, что я тебе сказала.

Ищейки уже несколько месяцев были заняты работой. С бесконечным терпением они отсеяли тех, на кого не падало подозрение. Различными обманными действиями, ложью, провокациями они возбуждали порядочное смущение и при этом внимательно следили за реакцией своих жертв. Теперь осталось только шесть подозреваемых, и главный советник, к которому стекались все донесения, записал их имена одно под другим. Двое были обозначены некоторыми ищейками в качестве возможных преступников, и имя одного из них было Незамун.

Парахотеп подчеркнул это имя красными чернилами и обругал себя дураком за то, что раньше не вышел на управителя двора Изис-Неферт. При этом один из ищеек уже давно указал ему, что под особым подозрением находится Незамун, именно потому, что его госпожа словно намеренно отсутствовала во время покушения.

Визирь продумал последующие шаги. Допросить ли ему всех шестерых под пыткой или только этих двух?

Другой был мелким чиновником, которого пьянство ввергло в несчастье и который считал, что его все преследуют. Он вынашивал планы мести, о которых, будучи пьяным, рассказывал всем подряд. Уже пару раз он сказал, что будет только справедливым, если с Благим Богом или с его детьми случится какое-либо несчастье. Это было кощунством и оскорблением Богоподобного, но для предъявления обвинения не хватало надежных свидетелей, которые могли бы достоверно подтвердить подобное высказывание.