Вероятно, ищейки слишком уж насели на пьяницу, подумал Парахотеп, и его мысли вернулись к Незамуну. Без сомнения, он был очень способным человеком, потому что много лет правил двором Изис-Неферт, не особо бросаясь в глаза. Он считался любезным и обходительным и был, как выяснили ищейки, дружен с Монту. Вечерами он часто опустошал с ним по кувшину вина и, видимо, втерся в доверие бывшему воину ниу. Он должен был точно знать, когда состоится испытательная поездка на новой колеснице, и в ночь до этого совершил преступление.

Парахотеп поднялся и начал беспокойно бегать взад и вперед. Необходимо найти какое-то компромиссное решение. Ищейки сообщили, что в последнее время Незамун ведет себя, как преследуемый, и самые невинные намеки приводят его в трепет. Надо это использовать. Парахотеп быстро нашел выход.

Принц Сети точно последовал рекомендациям своего отца. Он встречал Мерит с уважением и вниманием, пытался угадать ее желания и время от времени передавал ей маленькие подарки: украшения, цветы, редкие фрукты с севера или флакончик ценного масла. Мерит, конечно, знала, какие цели он преследует, и однажды сказала себе: «Верность — дело сердца, а не тела, а поскольку он однажды уже переспал со мной, это должно случиться и во второй раз. Пиай там, далеко на юге, также не соблюдает целомудрие, и я не могу его упрекать за это: мы уже слишком долго в разлуке».

Итак, Сети было позволено посетить супругу в ее спальном покое. На этот раз ему не надо было выбивать дверь, и Бикет, мрачная стражница, отвернувшись, пропустила его. Он пришел с букетом цветов, принц Сети, до этого визита он несколько дней избегал своего гарема. Он хотел выступить в роли полного сил Могучего Быка и нагнать упущенное.

Мерит вела себя несколько натянуто и церемонно приветствовала его словами:

— Добро пожаловать, мой супруг.

И выглядела она при этом такой величественной, что у Сети началась легкая дрожь. Должно быть, что-то есть в ней, в священной крови дочери Солнца, подумал он робко и обругал себя трусом. «В конце концов ты воин! Бывают вещи и похуже того, чтобы отправиться в постель со своей супругой».

— Почему ты так серьезен, мой дорогой? У тебя заботы?

— Ни в коей мере, любимая, я только несколько смущен, потому что это ведь не повседневная вещь…

— Нет, — сказала Мерит серьезно. — Конечно, нет, и ты знаешь, почему я так долго заставила тебя ждать. Теперь ты научился вести себя, как подобает супругу принцессы царской крови, и за это я хочу тебя вознаградить.

Сети почувствовал, как все его желание обладать этой женщиной внезапно прошло. Он уже стремился прочь отсюда — к войскам или в свой гарем, только подальше отсюда. Что ему, собственно говоря, здесь искать? Что в Мерит такого особенного? Она отказывала ему. Ну и что? Красивых девушек достаточно, но поскольку он уже здесь…

— Я думала, ты хочешь воспользоваться своими правами супруга? — насмешливо спросила удивленная Мерит, когда увидела, что Сети колеблется.

— Мои права… да-да…

Сети начал осторожно раздевать жену, как драгоценную куклу, потом снял с себя передник и неловко погладил ее грудь. Наступавшие сумерки окутали высокое стройное тело Мерит нежно-серой пеленой, однако это женское тело, по которому Сети так долго и ожесточенно тосковал, не возбуждало в нем никакого желания. Оно было холодным и отталкивающим, как будто он лег в постель с каменной статуей. Мерит, не испытывая желания, погладила его член, чтобы выказать свою добрую волю, однако у Сети ничего не проснулось.

— Не обращай внимания, может быть, ты переутомился и тебе требуется отдохнуть. Можешь посетить меня снова, когда отдохнешь.

На языке у Сети вертелся язвительный ответ, потому что он почувствовал ее насмешку и сочувственное презрение. Однако он промолчал, оделся, поклонился и быстро вышел.

Несколько дней спустя Мерит узнала от своего брата Енама, что Пиай находится на пути в Мемфис и что фараон на всю жизнь запретил ему приезжать в Пер-Рамзес.

В Мерит проснулись надежды. Возможность добраться до Мемфиса найдется. Все остальное стало неважным, как и ее супруг Сети, который отодвинулся сейчас так далеко, как будто был лишь мимолетным знакомым.

Не мешкая, главный советник разыскал Сетнахта, первого жреца богини Сехмет, являвшегося главой всех лекарей в Пер-Рамзесе и Кеми. Старый жрец был раньше личным лекарем царя Сети, пережил того и в качестве поощрения получил прекрасную должность на службе богине, которая не только была известна как разрушительница, насылающая смертельные поветрия, но и почиталась лекарями как их защитница.

Об этом древнем Сетнахте слагались легенды. Он считался магом. Говорили, что он внес существенный вклад в великие победы Озириса-Сети при помощи своего волшебства.

Парахотеп видел его несколько раз на религиозных праздниках, но близко не знал. Уже много лет тот не показывался на людях, и лишь немногие знали, что он еще жив. Верховный жрец хозяйничал в маленьком доме позади храма Сехмет, который был частью Большого храма Пта. Здесь Парахотеп и нашел его.

— А, главный советник своим визитом почтил меня, — прокаркал древний лекарь громким, высоким старческим голосом. Он выглядел точно так, как его описала Туя. На длинной худой морщинистой шее сидела лысая, почти лишенная плоти голова, подобная птичьей, с маленькими круглыми глазами и тонким изогнутым, как клюв, носом. Под грузом почтенного возраста длинная шея его чуть подалась вперед, и Сетнахт был больше похож на коршуна, чем на человека.

— Ты должен говорить громко, достопочтенный, потому что верховный жрец не обладает больше хорошим слухом, — сказал слуга и подвинул главному советнику кресло.

Парахотеп передал послание царицы-матери, и Сетнахт совсем близко поднес его к глазам.

— Старая девочка все еще жива… Я думал, она уж давно перебралась в свой Дом Вечности. Ну, о чем она пишет?

Птичья голова несколько раз кивнула во время чтения, а потом маленькие круглые глаза уставились прямо на Парахотепа:

— Что ж, говори, теперь твоя очередь. Что я могу сделать для тебя, для Туи или для вас обоих?

— Нас здесь никто не сможет слышать? — Парахотеп опасался, что громкий голос его или туговатого на ухо жреца услышит кто-нибудь снаружи. Сетнахт крикнул слугу и велел посторожить под дверью.

— Мою просьбу я изложу быстро. Нам, то есть царице-матери Туе, необходимо средство, делающее человека больным и убивающее его. Но не яд, потому что отравление тотчас возбудит подозрения. Это должно быть похоже на одну из известных болезней, смертельных болезней. Ты понимаешь, что я имею в виду, достопочтенный?

Блеющий смех наполнил комнату. У Парахотепа мурашки побежали по телу.

— Ты так ясно высказался, хи-хи, ха-а, яснее и не бывает, ха-ха-ха.

Он перестал смеяться так же быстро, как начал, потер свои лишенные плоти руки и сказал:

— Через несколько дней я велю кое-что передать Туе, этим она сможет возбудить смертельное огненное дыхание Сехмет… или нет. Это уж как ей будет по нраву. М-да, как ей будет по нраву.