Для большинства людей, в том числе и для меня, запах является важным фактором, влияющим на восприятие окружающих. На открытом пространстве или при нечастых встречах этот вопрос отодвигается на второй план. Но если от человека, с которым мы часто общаемся, учимся или работаем вместе, исходит дурной запах – это становится тяжелым испытанием. Мы стараемся избегать таких людей, держаться от них подальше, даже если они чем-то интересны. Мало кто способен добровольно поддерживать тесные отношения с человеком, запах которого вызывает отвращение. Конечно, у некоторых неприятный запах обусловлен природой, являясь, вероятно, признаком нездоровья, но, к сожалению, множество мужчин, да и немало женщин, попросту редко моются. Запах нечистоты – зачастую верный признак низкой бытовой культуры, а во многом еще и показатель социального положения человека, особенно в нашей стране.

– Послушай, генацвале… – начал я.

– Почему это я – генацвале? Я хохол! Правда, с татарскими корнями, – перебил меня Коробко. – Генацвале – слово грузинское, вот я тебя так и называю.

– Сэр, не могли бы вы попросить у гостиничного руководства предоставить вам доступ к какому-нибудь закрытому помещению и перенести туда ваше охотничье хозяйство? Смотри, у меня полный чемодан одежды – два костюма, пиджаки, сорочки. Где я их размещу?

– А это, генацвале, уже твоя проблема, – невозмутимо хмыкнул Коробко, заходя в туалет.

– Эй, охотник, дверь за собой закрой!

Он что-то глухо проворчал и ногой с грохотом закрыл туалетную дверь.

Если бы я был верующим, то решил бы, что это Бог посылает мне испытание за какие-то мои грехи. В тот момент я больше всего на свете ненавидел этого тщедушного кривоногого человечка. Почему-то мне вспомнились слова Руссо, легшие в основу французской Декларации прав человека и гражданина: «Свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого». А этот тип посягает на мою гигиеническую свободу. Как поступить в данном случае?

– Ну что, будем знакомы? – выходя из туалета, Коробко протянул мне руку, пожимать которую у меня не было ни малейшего желания.

– Охотник, ты руки забыл помыть.

– Ах, вот что! Ну, дело хозяйское, – он отвернулся от меня, что-то насвистывая, прямо в одежде повалился на кровать поверх покрывала и закурил.

Я поморщился.

– Уважаемый охотник, ты слышал когда-нибудь о скунсах? Это такие зверьки, которые в момент опасности обращают противников в бегство своим отвратительным запахом.

– Это я, что ли, скунс? – прищурился Коробко.

– Ну, в переносном смысле, конечно. Но сейчас ты со мной поступаешь именно как скунс. Давай найдем выход из этой ситуации. Первым делом, не кури в номере, здесь и так душно.

– С чего бы это вдруг? Где написано, что я не имею права курить в номере?

Действительно, тогда в Союзе курили везде – и в гостиничных номерах, и в школах, и в больницах.

– Если хочешь, тоже кури, – продолжал Валентин.

– Я некурящий. Давай уважать друг друга. Я не хочу неприятностей.

– Ты что, мне угрожаешь?! Да ты знаешь, кто я такой?

– Ты уже сказал – Сперматозоид. Но я знаю, что ты еще и скунс.

– Ах так? Ладно, сейчас пойду к начальнику и доложу, что ты мне угрожал.

– Как я тебе угрожал? Охотник, будь мужчиной! Если уж пойдешь к начальнику, скажи честно, что я тебя назвал скунсом, и больше ничего.

Разъяренный Коробко, буркнув, что наглого генацвале надо проучить, выскочил из комнаты. Я вышел в коридор, сел на стул и стал ждать, чем все это закончится. Распахнуть настежь окна в комнате не удалось – они были наглухо заклеены на зиму. Я смог открыть только форточку. Пойти попросить себе отдельный номер? Но я видел внизу очередь. И потом, в этом случае все заинтересуются, откуда у меня деньги. Разве я могу жить не на командировочные, которые выплачивает государство, а самостоятельно оплачивать отдельный номер?

Вскоре послышался возбужденный голос Коробко, излагающего свою версию случившегося. В конце коридора появилась высокая, симпатичная Ольга Викторовна, по-прежнему в форме, рядом подпрыгивающей походкой семенил низкорослый Коробко.

– Ариян, что вы себе позволяете? – строго сказала Скороходова, подойдя ко мне. – Если так пойдет и дальше, мы отстраним вас от работы и отправим обратно. Может, вы именно этого добиваетесь? Но помните, что последуют и другие административные меры. В чем суть вопроса?

– Ольга Викторовна, прошу вас, зайдите в комнату – и вам станет ясна причина моего недовольства.

Я коротко рассказал о недавней словесной перепалке между мной и моим соседом.

– Вы что, сумасшедшие оба? – изумилась Скороходова. – Вам доверено решать людские судьбы, а вы не можете поделить маленькую комнату?

– Ольга Викторовна, я понимаю, что нет такого закона, который может заставить этого человека мыться, не курить в комнате, закрывать за собой дверь туалета. Но это обязательные среди цивилизованных людей нормы, необходимые для совместного проживания.

– И что мне делать, Ариян? Приказать, чтобы он мылся? – в голосе Скороходовой я уловил дружественную нотку.

– Прикажите хотя бы, чтобы он не курил в комнате. А потом, если возможно, я попросил бы развести нас по разным номерам.

– Посмотрим. В восемнадцать часов встречаемся в номере двести два. Начальник следственной группы объяснит план действий, и каждый из вас получит конкретное задание. С завтрашнего дня начинаем работать. И пожалуйста, без ребячества и глупостей!

* * *

Через час вся следственная группа в количестве пятнадцати человек заседала в отведенной для этих целей большой комнате. Каждый из нас получил собственное задание, связанное с исчезновением людей в соответствующем регионе.

В двух районах Армении – Арташатском и Аштаракском – в течение последних двух лет пропали шесть человек. Все они на грузовых машинах привозили в Тулу партию ранних абрикосов и после завершения торговли пропали бесследно. Первые оперативные данные говорили, что южане торговали в основном на двух рынках: Южном и Зареченском. Реже – на Центральном. Впоследствии тела четверых из них обнаружили на берегу реки Упа, довольно далеко от города. Трупы были завернуты в одинаковые грязные мешки, которые обычно используются для хранения и перевозки овощей, с привязанными к ним кирпичами. Двоих пропавших до сих пор не нашли.

На всех телах судебно-медицинская экспертиза обнаружила следы насильственной смерти. Люди были убиты почти одинаково – ударом по голове тупым тяжелым предметом. В одном случае к мешку с трупом была привязана десятикилограммовая гиря от рыночных весов. Все это косвенно свидетельствовало о том, что людей, возможно, убили на территории рынка, в каком-нибудь подсобном помещении, потом завернули в мешки и выбросили в реку. То, как были совершены преступления – примитивно, очень схожим почерком, – давало веские основания подозревать, что на рынках, по крайней мере на одном из них, орудует группа жестоких убийц.