Драгослав, остановив коня, внимательно смотрел на то, как мертвецы борются с лешими – царь был уверен, что преданные слуги вновь принесут ему победу.

По велению Драгослава Лютослав протрубил в рог, и следом за мертвецами в бой вступили люди.

Айул бился рядом с Иванкой: елмаган едва не выронил тояг, когда увидел рядом обезображенного мертвеца – лишь боевой выкрик Иванки заставил Айула опомниться и Словом возжечь посох, чтобы отбить выпад нави. Дыхание молодого йаря перехватило, когда сражение окружило ужасом, криками и кровью сородичей.

Маленький Ватан защищался ворожбой, смело атакуя умертвия тоягом; Иванка, как и Явих, предпочла использовать заворожённое копьё.

Лый бился рядом с Дрефом и воеводой Йолка – Ледогаром.

Позади йарей сражались елмаганы, за ними – гаркуны. Маленькие полевики бились в задних рядах вместе с берегинями и вилами, что шептали защитные слова.

Сражение полнилось рыком, криками и отчаянием – мёртвые не знали ни смерти, ни страха, ни пощады – навьи несли с собой холод, ужас и боль.

Впереди всех сражался с навьями князь Южной Тайги – Йергал – елмаганы уверенно теснили навий, пока в бой не вступили новые силы Тьмы… и люди.

– На стороне Бессмертного много детей Сварога! – вернувшаяся Миродрева пронеслась огнями над войском леших. – Люди сами пошли за Тьмой…

Огни собрались вместе, и берегиня, явившись из небесного сияния, пропела такое могучее Слово, что ближайшие твари рассыпались в прах.

«Люди сами пошли за Тьмой, – повторил слова Миродревы Дреф, не переставая отражать удары. – Неужели я вновь ошибся?» Тояг маленького князя не позволял приблизиться навьям, сражая их ослепительным светом.

Свет пронзал и небеса: сияющие соколы бились с чёрными птицами, разрывая их крылья и обращая в прах, что пеплом падал на землю с затянутых мглой небес. Долемир погружался в пучину битвы, разворачивающейся и в небе, и недалеко от городских стен, которые по-прежнему стерегли навьи.

Фросья, прижимая к себе дрожащую от ужаса Ясну, стояла рядом с Ярой, Любозаром, Гоенегом и Белозёром среди других горожан, которых витязи Бессмертного вытолкали из погреба Свагобора на полуразрушенную площадь бывшей столицы Нового Каганата, и с замиранием сердца смотрела на неясное действо в небесах. Издалека слышались призывы горна и звуки разворачивающегося сражения. Вот бы знать, кто же ещё посмел противиться сокрушительной власти Кощея… Знать бы, где Мухома и Яромир: витязи Бессмертного уже приволокли на площадь и молодого волхва Станислава, который, шатаясь от боли, стоял рядом. Едва сдерживая подступившие слёзы, Фросья прошептала Яре на ухо:

– Мне кажется, я больше не могу.

Яра хмуро посмотрела на неё – перед ней была не пышущая здоровьем княгиня, а грязная перепуганная женщина с запавшими глазами.

– Можешь, – постаралась уверенно ответить Яра, но вышло скорее испуганно.

– Молчать! – рявкнул один из витязей Бессмертного, что вместе с навьями сторожили пленных, и Яра, вздрогнув, умолкла, сильнее обняв Любозара. Гоенег с Белозёром, как и Станислав, про себя молились Сварогу.

* * *

Драгослав, обратив взор на небесную битву, нахмурился: неведомая сила, которую он чуял, обратилась в соколов. Кощей знал, что соколы могут одержать победу, но победа заберёт и их жизни тоже. Птицы Мора ему более не нужны – огонь Хорохая потушен, Врата в Неявь открыты, потому небесная битва не стоит внимания. Если же ясные соколы решат напасть и на его войско, тогда Тьма поглотит птиц Света.

– Добьём их и покончим с этим, – рыкнул Драгослав Лютославу, и воевода вновь протрубил в рог.

Следуя леденящему зову, навьи, ждавшие приказа в арьергарде Кощеева войска вместе с пешими витязями под предводительством конных Драгослава и Лютослава, ринулись в атаку. Люди, внимая ослепительному Слову Бессмертного и жаждая лёгкой победы, даже не разумели, что борются с лешими, вилами и берегинями, которых прежде никто из них даже не видел.

Все дети Леса ощутили ледяную силу несокрушимой Тьмы – сам Бессмертный вступил в битву. Миродрева и другие берегини с вилами обратились в небесные огни и метнулись на навий; войско леших по приказу Ледогара ощетинилось копьями, но остановить натиск Тьмы сил не хватало.

«Так больше продолжаться не может, – думал Дреф, медленно отступая вместе с другими лешими. – Я ошибся, но на этот раз цена моей ошибки слишком высока…»

Князь собрался с силами и, разметав тоягом навий, закрыл глаза и обратился Словом ко всем детям Леса – к лешим, к вилам, к берегиням. Обратился с Силой – так, чтобы каждый внял ему.

И каждый услышал его Слово, говорившее о том, что надобно возвращаться в Тайгу, идти на Великую Поляну и спасаться в Царствии Индрика – царь зверей ждёт свой народ.

Вняв Слову Дрефа, Йергал едва не выронил могучий тояг, но, совладав с собой, громко прорычал, призывая сородичей к отступлению.

Иванка билась рядом с Дрефом, когда старый князь потратил последние силы, дабы сообщить каждому из сотен о том, что битва проиграна. Лешая, резко отбив колющий выпад костяного меча истлевшего умертвия без половины головы, увидела, как маленький Дреф, шатаясь, пропустил удар. Когда кольчуга из деревянных пластин продолжавшего биться князя окрасилась алой кровью, Иванка вскрикнула от ужаса.

– Учитель! – возопила йарь, из последних сил пробиваясь к Дрефу.

– Остановись! – услышала она в голове яростный приказ князя, но не вняла ему. И только тогда, когда Иванка оказалась рядом с Дрефом и ворожбой отбила выпад атакующих его мертвецов, чем спасла и себя, и учителя, она смогла перевести дух.

– Я не покину поле битвы без вас, – ответила йарь, не размыкая уст, гневно смотря в жёлтые глаза полевика. – Я умру за вас, даже если вы этого не хотите.

* * *

Драгослав смертельным вихрем ворвался в сражение: собрав всю силу Неяви, Бессмертный направил её в детей Леса, что, корчась в муках от леденящего холода Тьмы, падали оземь.

– Какие же они все страшные, – невольно скривился Бессмертный, продолжая вырывать из своей груди всё новые клочья тьмы и убивать ими леших, вил и берегинь, что замертво выпадали из своих небесных огней. – Прекрасные будут воины после того, как я дам им новую жизнь моих слуг.

Драгослав уничтожал детей Леса до тех пор, пока они не повернули и не побежали с поля битвы: разношёрстная армия устремилась к далёкой Тайге под восторженные крики одержавших победу людей и завывания мертвецов.

И тогда Кощей остановил своего коня.

– Догнать беглецов? – к Драгославу подъехал порядком измотанный Лютослав.

Бессмертный посмотрел на сварогина.

– Нет, – рыкнул в ответ Драгослав. – Возвращаемся в Долемир, я казню предателей, соберём войско и последуем дальше.

Лютослав кивнул и протрубил в горн, призывая остановиться тех витязей, что гнали леших.