class="p1">— Эрик, я люблю тебя… Я знаю, и ты меня любишь! — воскликнула она. — Если мой отец смягчится, иногда с ним это бывает, я приплыву и позову тебя, чтобы ты вернулся к нам. Скажи мне, как тебя найти.

Эрик объяснил ей, как смог, все еще будучи ошеломлен случившимся.

— Я буду ждать! — заверил он девушку. — Я всегда буду ждать, Аана…

Вот так он и покинул племя людей моря. Юноша не чувствовал ничего, кроме горькой печали, все последующие дни, пока плыл назад, на запад.

В эти дни он, наверное, был бы рад сам пасть жертвой какого-нибудь морского чудовища. Но ничего не случилось. И как-то ночью он, в полной целости и сохранности, выбрался на берег и вновь оказался в маленьком домике, который покинул много месяцев назад.

Вот такую историю рассказал мне Эрик Ли. И все время, пока говорил, он смотрел не на меня, а на водную гладь, серебристую в лунном свете. Его глаза были темными, широко раскрытыми, голос тихим… К концу рассказа он и вовсе превратился в шепот.

— Вот и все, Френк. Я вернулся сюда, на сушу, изгнанный моим народом. Но ведь через несколько дней Нуун смягчится, и Аана, несомненно, приплывет за мной. А когда она приплывет, то увидит, что все это время я ждал ее…

Я ничего не сказал. Когда Эрик посмотрел мне в глаза, он, должно быть, понял, что я думал обо всей его истории.

— Ты не веришь мне. Френк?

Я поерзал на стуле.

— Хорошо…

— Я рассказал тебе правду, — заверил он. — Кроме тебя, я никому тут не могу довериться. Но я рассказал правду… Правду…

Я прочистил горло.

— Эрик, у тебя всегда было слишком развито воображение. Не знаю, говоришь ты серьезно или нет, но это — твоя история. Однако я на твоем месте показался бы психоаналитику..

Тут он миролюбиво улыбнулся.

— Я могу доказать свою правоту, Франк. Пойдем, постоишь у воды, а я нырну.

На это я торопливо ответил:

— Не пойду я ни к какому морю.

А все потому, что я представил, какой балаган начнется, если он станет демонстрировать мне свой дар. Он ведь в самом деле мог нырнуть и утонуть, пытаясь доказать мне то, чего на самом деле не существует.

— Не рассказывай никому свою историю, Эрик, — попросил я, собираясь уходить. — Если я, твой друг, не верю тебе, то остальные…

Он спокойно улыбнулся.

— Не стану я никому ничего говорить, Френк. А тебе спасибо за то, что выслушал.

Не могу сказать, что следующие несколько месяцев часто видел Эрика Аи. Он почти не выходил из своего коттеджа, а у меня не было времени часто заходить к нему.

К тому же, если говорить правду, мне было рядом с ним как-то неуютно. Они с отцом всегда выглядели странными, а то, что отец запрещал сыну купаться в море, выглядело и вовсе безумно, тем более если причина в том, чтобы ребенок не почувствовал в себе кровь морского народа. Однако самое неприятное, что Эрик, похоже, верил в свои фантазии. Я даже попытался найти место, где Эрик на самом деле провел все это время. Но так ничего и не нашел. Никто не видел ни как он покидал город, ни как вернулся.

Вскоре я перестал следить за Эриком, потому что он почти все время сидел на берегу перед своим домиком и смотрел на море, а еще… у него постоянно было такое выражение лица, словно он к чему-то прислушивается. Я знал, что он постоянно витает в своих фантазиях, и поэтому, даже когда заходил к нему, подолгу не оставался.

Кубинец, домик которого стоял чуть дальше по берегу, говорил мне, что Эрик и ночами сидит на берегу, то ли спит, то ли ждет кого-то. Я спросил, видел ли он, как Эрик плавает, но кубинец ответил, что не видел. Мне стало спокойнее. Про себя я решил, что иллюзии Эрика со временем рассеются.

А через год после того, как Эрик рассказал мне странную историю, все закончилось. В ту ночь за окном бушевал весенний шторм. Ветер завывал, и океан с яростью обрушивался на берег, вздымая огромные черные волны. Грохот прибоя был слышен даже на скоростном шоссе вдали от берега.

В ту ненастную ночь я проезжал мимо коттеджа Эрика, и вдруг какой-то человек словно ниоткуда выскочил прямо перед машиной. Это оказался тот самый кубинец, выглядевший сильно взволнованным. Он сказал, что Эрик только что утонул.

Как только кубинец выложил мне это, я вместе с ним поспешил в дом Эрика. Кубинец рассказал, что слышал крик, перекрывший грохот волн, и, выскочив на веранду, попытался определить, откуда кричали. Посмотрев в сторону коттеджа Ли, он увидел Эрика, стоящего на берегу, где тот провел, сидя на скамейке, много дней и ночей.

Ему показалось, что Эрик сильно возбужден и кричит, словно кто-то там, в разбушевавшемся море, слышит его. А потом бросился в дом. Несколько секунд его не было, и вот он появился снова в одних плавках с ножом на поясе.

Кубинец видел, как мой приятель нырнул прямо во вздымающиеся черные волны и исчез. Судя по всему, он тут же утонул.

— Он был сумасшедшим! — заверил кубинец, пока мы быстрым шагом шли к дому Ли. — Все это время сидел на берегу и словно чего-то ждал. А тут прыгнул в море, как будто очень торопился.

Наконец мы добрались до дома, и я из любопытства выглянул за темные, поеденные штормом перила ограждения, идущие вдоль берега, но не увидел ничего, кроме белой пены, которую завывающий ветер швырнул мне в лицо. Среди огромных черных волн я не заметил голов пловцов. В самом деле, достаточно было одного взгляда, чтобы понять: любому, даже самому опытному пловцу грозит немедленная гибель, стоит ему только отдаться разбушевавшейся стихии. Так что мы отправились в коттедж. Там на столе горела лампа.

Эрик, переодеваясь, бросил одежду прямо на пол. А на столе лежал обрывок бумаги с торопливыми каракулями. Я узнал свое имя в начале записки и прочел ее.

Френк, приплыла Аана. Она позвала меня… Нуун при смерти, он смягчился, и я возвращаюсь. Я отправлюсь назад вместе с ней…

Переполненный печалью, я выронил записку.

— Он решил, что услышал ее зов! — потрясенно проговорил я, обращаясь к самому себе. — Он решил, что слышал. Она звала его из океана, и ответил ей. Бедный дьявол…

— Крик… Первый крик, который я слышал… он шел со стороны воды, — вспомнил кубинец.

Я повернулся, пораженный.

— Ты, должно быть, ошибся. Ни лодка,