— Где косы оставил? — спросила она. Горло все еще перехватывал болезненный спазм, а потому прозвучало это резче, чем следовало.

— В идберранской тюрьме, красавица моя, — прошелестел шуриа. — Пить хочу.

Вода… она была рядом, в плошке, где Грэйн полоскала тряпицу, чтобы обтирать его. Но эта вода не годилась, да и у ролфи на поясе болталась фляжка с кое-чем получше.

— В следующий раз, когда надумаешь сдохнуть, — проворчала она все еще дрожащим голосом, — лучше попроси меня. Так и быть, по старой памяти прикончу сама. Быстро не обещаю, но уж точно поприятней, чем так! — и поднесла к его губам фляжку с вином — янамарским, солнечным. Лучше и не придумаешь для больного! Шуриа приник к фляжке надолго, и Грэйн одобрительно усмехнулась, шмыгнув носом. Он больше не пах смертью и падалью, этот Джэйфф! Хорошо! Он пах… Ролфи замерла и сморщилась, отпрянув, как настоящая волчица, получившая по носу. Даже утерлась и неверяще посмотрела на ладонь — нет ли крови? И, потянувшись, принюхалась уже всерьез — шумно, бесцеремонно, вбирая в ноздри каждую частицу запаха… Чужой! Точнее сказать, чужая. Шурианский воин пах резко и пряно, пах женщиной… Локка, да от него просто разило какой-то песьей сукой!

Джэйфф пил жадно, но глаз при этом с ролфийки не спускал. Сразу ж понятно — зрелая женщина, с формами, ласкающими мужской взгляд.

«Фрэнген — болван, если по доброй воле отпустил такую волчицу. Тупица он и твердолобый солдафон», — вынес шуриа окончательный вердикт бывшему мужу Грэйн.

— Кто. Эта. Сука? — холодно, с расстановкой спросила она.

Тут бы и слепой догадался, что Грэйн учуяла чужую женщину. И никакая это не ревность! Прежде всего — на ее собственность посягнула другая ролфи. Непорядок!

— Тебе не понравится мой ответ, а я еще недостаточно жив и здоров для признания, — попытался увернуться Элир.

И сразу же пожалел о своей неудачной попытке. Нет, конечно же, он не собирался врать. Но Элайн — женщина, погубившая отца Грэйн, и этим все сказано.

Грэйн мрачно усмехнулась и покачала головой, дескать — э, нет, друг мой! Не ускользнешь, даже не пытайся!

— Попробуй еще раз, — вкрадчиво предложила она.

— Элайн эрн Конри, — безропотно признался Джэйфф.

Это все меняло. Ролфи полуприкрыла веки, успокаиваясь. Женщина пса Конри, как бы она себя ни называла, не эрна. Больше нет. Не эрна и не посвященная, значит, не равная. Спускать грязной сучонке эту потраву, конечно, не след… Воровок вешают! Ну, да в свое время она ответит за все! И в первую очередь за то, как плохо обошлась с чужим добром! Быть лорду Конри вдовцом, а имению его — конфискованным в пользу Короны…

— Так. Понятно, — и на сумрачном челе ее огненными рунами читалось: «Лично повешу сучку!» Но дело принимало интересный оборот… — Это были ее люди?

— Да. Мне нужно было выйти на главарей «Новой Рилинды». Вот эти парни, — он глазами показал на мертвецов, — они и берегли меня для этой встречи.

— Значит, ты добрался до нее раньше меня. Хорошо! — обсуждать женщину Конри и дальше Грэйн не собиралась. Слишком мало времени у них, чтобы тратить его впустую… да и Джэйфф голоден и слишком слаб. Ролфи прикусила губу и задумчиво огляделась. Что же, есть неплохое, проверенное веками средство быстро поправить силы!

— Тебя надо побыстрее вернуть в строй, — Грэйн вынула скейн и потянулась к тому из шавок, кто лежал ближе. — Буран кончится, и они явятся… Печень еще не остыла. Будешь?

Песья печень, конечно, не волчья. И немного славы и силы прибавится от нее, но все-таки! Еще горячая печень врага — первое средство для раненых! Во всех сагах так и говорится, да-да.

Джэйфф восхищенно уставился на свою дикую охотницу, все еще пребывавшую в потустороннем мире. Там, где смертным не место и где вольны лишь Маар-Кейл.

— Давай сначала согреемся, — сказал он, протягивая к Грэйн руки, чтобы крепко-крепко обнять.

— Тоже хороший способ, — кивнула Грэйн, довольная, что пациент столь разумен. И сбросила рубашку, отложив все заботы на потом.

Почти двадцать лет прошло с их самой последней ночи в крошечной пристройке к лирнийскому домику Джоны. В их говорливой реке, в их Горме столько воды утекло, обрезаны косы, выросли дети, но ее кожа пахла так же пряно и сладко, словно женщина не через ледяное болото торила лыжню, а бродила беспечная по вересковым пустошам… Только в глубине глаз еще тлел безумный огонек, как у Маар-Кейл.

— Возвращайся ко мне, моя храбрая хелаэная, — шептал Джэйфф тихо-тихо. — Я жду тебя, я всегда жду тебя. Возвращайся. Их дорога не твоя, их песни не для смертных. Я зову тебя по имени, моя Грэйн. Я здесь. Иди же ко мне…

И она подалась навстречу. Снова и снова…

* * *

Ледяной укус коварного сквозняка отрезвит даже самую хмельную голову. Грэйн зябко повела плечами. Зарыться в кольцо теплых рук — заманчиво, но нагишом на полу и застыть недолго! Тем паче когда у ролфийки разом заныли все мышцы, связки и кости, сколько их есть в теле, до самой последней маленькой косточки… Пробежки с Маар-Кейл по снежной целине, драка, колдовство, потом любовь — ах, хорошо! сладко! — но и сахарная косточка пришлась бы сейчас кстати! И лучше — с мясом.

— Надо заделать окно, — вздохнула она, с сожалением поднимая голову с груди возлюбленного. Прижаться влажным виском — и слушать бы да слушать, как бьется сердце… Грэйн рыкнула от досады, тряхнула головой, откатилась и села, почесывая затылок. — И найти поесть — эти наверняка тут что-то припасли!

Потому что еще немного — и поцелуи любви сменятся укусами голода.

В ответ у Джэйффа торжествующе заурчало в животе. Шуриа азартно потер ладони в предвкушении. Руны исцеляют, но желудок еще никому не наполнили.

— Да-а-а! Пожрать бы!

— Тут где-то припрятано мясо… я чую!

Грэйн звучно потянула носом воздух и клацнула зубами от избытка чувств.

— Разведешь пока огонь?

После встречи с охваченной божественным бесстрашием ролфийкой большая часть одежды Джэйффовых сторожей представляла собой заскорузлые от крови тряпки, но такой опытный мародер, как Элир, всегда найдет подходящую пару штанов и рубашку. Разбитое окно шуриа заслонил одним из тюфяков, выбрав погрязнее. А пока разводил огонь в очаге, поиски Грэйн увенчались успехом.

— О! Нашла. Мясо… окорок. И хлеб. Давай за стол.

Они молча набросились на еду, забыв обо всех правилах, вовсю чавкали и фыркали. Джэйфф к тому же дорвался до чистой воды. Он жадно запивал самые большие куски, но все равно давился и кашлял до тех пор, пока не пришла настоящая сытость. Но это случилось не скоро.

— Уф-ф-ф!.. — вздохнула Грэйн. Щеки ее раскраснелись, губы лоснились от жира. Истинно, сытая волчица. — Хорошо они тут устроились: ветчинка, винцо… м-м… янамарское, что ли? Осталось только трубочку набить, — сказала она и потопала за своей шинелью и вещами.