– Я с тобой, вообще, не разговариваю до окончания моей жизни. А сейчас прошу покинуть нашу квартиру, – холодно ответила я и встала.

– Лив, доченька, – примирительно начала мама.

– Нет, с меня тоже достаточно! Ты даже не извинился за тот удар! А ещё требуешь объяснений?! Я тебе ничего не должна! И как-то вчера мне было совершенно не до тебя! Да тебе спасибо можно сказать, что предоставил свою сперму для оплодотворения! – Заявила я, сжимая кулаки. Я сейчас просто ненавидела своего отца, вспоминая всё, а особенно то, что он поднял на меня руку. А теперь заявляется, как ни в чём не бывало! Нет, я тоже устала от него и его нравоучений!

Все молчали, пока отец весь кипел от злости, он уже было раскрыл рот, чтобы мне ответить, но его перебил Тейд.

– Так, Хью, прежде чем ответить подумай. Ты сейчас дочь потеряешь насовсем и ради чего?

– А ты не лезь, – отец резко повернулся в его сторону. – Ты, вообще, здесь никто! Она не твоя дочь, а моя и ты не смеешь мне указывать, как её воспитывать!

В этот момент вошёл Гранд и нахмурился, бросив на отца предостерегающий взгляд. Он правильно оценил ситуацию зарождавшейся бури и быстрым шагом подошёл ко мне, немного отводя от мужчин.

– Хью, да как тебе не стыдно? – Возмутилась мама, перестав взбивать тесто для блинчиков. – Живо извинись!

– А почему он должен тебя слушать, Маргарет? – Вступилась за отца Патриция. – Он не твой муж, а мой. И я только могу с ним так говорить!

– Мама, тебе лучше бы заткнуться, взять своего мужа и свалить из нашей квартиры, – процедил Гранд.

– Он никогда не был моим мужем, за что я благодарна Богу. И он никогда не вёл себя так по отношению к нашей дочери, а как только появилась ты, то он сразу же преображается в гнусного урода, желающего причинить всем боль и разрушить каждую пару. Лучше займись сама его воспитанием, – зло ответила ей мама, пропустив слова Гранда мимо ушей.

– Не тебе нас судить! – Взвизгнула Патриция. – Лучше бы дочерью занималась, а то выросла такой же, как ты – шлюхой!

Один момент, и я увидела, как взметнулась рука Гранда, и его мать отлетела к папе, едва успевшего подхватить свою жену. Всё происходило настолько быстро, что я не успела среагировать на этот выпад, как Гранд уже оторвал Патрицию, находящуюся в шоке, от отца и схватил за волосы, и толкнул в бок.

– Ещё одно слово! Ещё одна встреча и пеняй на себя! Мне ничего не стоит пойти в суд, поняла? Даю тебе последнюю возможность исправить положение – извиняйся перед Маргарет и Ливи! Живо! – Заорал Гранд, из-за чего я подпрыгнула на месте.

Его глаза были настолько бешеными, что мне стало страшно за Патрицию. Ведь папа даже не сделал никакой попытки защитить свою жену. А Гранд оскорбился больше, чем было нужно. Он просто сорвался с цепи, слишком долго копилась обида в его сердце, и сейчас пришло время ей выйти наружу.

– Гранд, не надо, – тихо произнесла я, подойдя к нему. Мама была в ступоре, как и каждый присутствующий при этой сцене. Все хранили молчание.

– Нет, Ливи, не в этот раз. Эта сука сейчас развернётся и попросит прощения у Маргарет за всё, что она сказала, а затем у тебя, – резко ответил он, сбросив мою руку с его локтя.

– Ну, я тебя не слышу, – он сделал шаг к всхлипывающей и явно испугавшейся Патриции.

Я видела, что ей было тяжело переступать через себя, ведь она, оказывается, недолюбливала мою маму. А мама считала её подругой, я считала Патрицию достойной женщиной.

– Прости, Маргарет, – выдавливая из себя каждую букву, произнесла Патриция.

– Ни… ничего, – ответила мама.

– Теперь у Ливи, – разрезал тишину, создавшуюся после заиканий мамы, Гранд.

Патриция сглотнула и немного скривила нос, бросив взгляд на папу, призывающий завершить её унижение. Но папа просто стоял. Я не могла угадать мысли, заполоняющие его голову, но он явно не желал спасать свою жену.

– Прости, Оливия. Я погорячилась, – когда она произнесла эти слова, мне почему-то стало смешно. Вот действительно смешно, как взрослая женщина прости прощения лишь потому, что приказал её сын. Но я сжала губы и опустила голову, только бы никто не понял, что я полная психически неуравновешенная идиотка.

– Всё нормально, – выпалила я, смотря на свои тапочки.

– А теперь свалили оба из нашей квартиры, – Гранд махнул в сторону двери.

Я закусила губу, чтобы не выдать себя. Патриция подала голос, и как только я услышала этот звук, поняла, что зря она вообще рот открыла.

– Если я сейчас уйду, то больше никогда не вернусь. И когда она тебя бросит… та, которую ты так оберегаешь от всех, то не беги ко мне, лучше сразу сдохни, как твой папочка! Я пожертвовала всем, что ради него, что ради тебя! И ни от одного из вас не получила должного ответа! Ты это он, только Дэвид больше никогда не испортит мне кровь, а ты будешь смотреть, как твоя Ливи медленно умирает от отравления ядом, которое ты зовёшь любовью! А я могу сказать, почему я так изменила мнение о вашей паре! Легко! Эти женщины, что Маргарет, что Оливия убивают мужскую силу. Они как пиявки питаются кровью и потом бросают мужчин, когда они иссушены. Когда не представляют ничего ценного. Они становятся ни на что не годными. Это две чёрных вдовы, жалящие своей иглой, делающие импотентами на всю жизнь!

– Пати, – в ужасе прошептал папа.

Я закрыла рот рукой. Мама охнула. Тейд немного приоткрыл рот, Реджи матюкнулась, а Джим присвистнул. Я подняла голову на Гранда, который даже побледнел от этого заявления. Он хотел сделать шаг в сторону матери, и его руки сжались в кулаки, но я успела обойти его и обнять за талию, прижимаясь к его груди, слыша, как быстро и отчаянно болезненно бьётся сердце.

– Пожалуйста, Гранд, любимый, не надо. Пусть идёт, пусть оставит нас. Пожалуйста, – взмолилась я.

– Хью, я предупреждал, – хотя я чувствовала, как тело Гранда под моими руками вибрирует от злости, его голос был спокойным, и от него кровь застыла в жилах. Это был приговор.

– Гранд, не надо. Она просто в отчаянии и любит тебя, просто… просто… чёрт, Пати, как ты могла такое сказать? – Папа начал о чём-то просить Гранда, но я даже не вслушивалась.

Почему-то мне казалось, что, держа его в своих руках, обнимая и поглаживая ладонями по спине, я передаю ему свою силу сейчас, чтобы пережить этот момент. Сейчас я поняла, что иногда ради человека рядом и собственного счастья приходится прощаться с родными людьми. И это не больно, это неприятно. Ощущения, что у тебя аппендикс. Шрам останется на всю жизнь, период адаптации будет довольно долгим, а сама операция прошла с успешным провалом.

– Убери её отсюда, – мрачно предупредил отца Гранд.

– Я ещё не всё сказала! – Закричала Патриция. – Не трогай меня!

Но, видимо, отец потащил её к выходу, потому что крики смолкли и дверь хлопнула. А я цеплялась за Гранда, боясь посмотреть в его лицо.