— Ты в порядке? — с тревогой спросила Молли.

— Да, мне уже лучше, — ответила она, с трудом контролируя свои эмоции. — Но только я забыла закрыть кран в ванной!

Торквилл вернулся домой и обнаружил, что по ступеням течет вода. Испугавшись, что с Федерикой что-то случилось, он помчался в спальню, путаясь ногами в мокром ковре и чувствуя, что от тревоги кровь ударяет в голову.

— Федерика! — кричал он. — Федерика! Ты в порядке? — Скользя и спотыкаясь, он направился в ванную, откуда лились потоки воды. Он закрыл краны и вытащил пробку. Раздался чавкающий звук. — Дерьмо! — выругался он, глядя на дорогие ковры, которые придется заменить.

Он стал разыскивать жену, но все, что от нее осталось, — это одежда, аккуратно сложенная на кровати. За дверью он обнаружил, что ее пеньюар отсутствует. Он снова позвал ее и перешел к осмотру остальной части дома. Ответа не последовало, за исключением эха собственного голоса, отражавшегося от стен.

Он был очень встревожен. Она просто исчезла, но нигде не было следов борьбы, взлома или беспорядка, не считая переполненной ванны. Наконец он взял телефон и вызвал шофера.

— Да, мистер Дженсен, — говорил Пол, припоминая последовательность событий, — она ходила в Сент-Джеймс по магазинам в течение часа, затем, когда я вез ее обратно, она совершенно внезапно попросила остановиться. Ну, как вы понимаете, мистер Дженсен, я был несколько обеспокоен. Она выглядела возбужденной…

— Нет, мистер Дженсен, я не знаю почему, но она побледнела, выскочила на тротуар и потом около часа сидела в кафе. Когда я снова привез ее домой, она выглядела вполне нормально. Потом я отправился к себе, мистер Дженсен, потому что она сказала, что больше во мне не нуждается. — Последовала короткая пауза. — Мистер Дженсен? — спросил шофер, боясь, что, возможно, совершил ошибку. — Мистер Дженсен? Миссис Дженсен больше не нуждалась во мне, разве нет?

— Хорошо, Пол, — ответил Торквилл, но его голос на середине фразы прозвучал надтреснуто. Он положил трубку и задумчиво почесал подбородок. Затем что-то подсознательно привлекло его взгляд. Ящик его прикроватной тумбочки был слегка приоткрыт, поскольку Федерика не удосужилась его полностью закрыть. Торквилл всегда замечал детали. Он открыл ящик и обнаружил в нем лежавший вниз обложкой ежедневник совсем не в том положении, в котором он его оставил. Торквилл поднял его и раскрыл. С глубоким стоном, вырвавшимся из груди, смотрел он на фото Лючии, которое он засунул изнутри под обложку. Теперь все стало на места… Она бежала в таком состоянии, что даже забыла закрутить краны.

Он вытащил снимок и разорвал его в мелкие клочки, прежде чем в ярости выбросить в мусорное ведро. Она превратно все поняла, ведь эта фотография была сделана много лет назад. Он все объяснит ей, и она простит его. Торквилл окинул взглядом комнату, чтобы выяснить, упаковала ли она чемодан, но понял, что она этого не сделала. Более того, она ничего не взяла, даже нижнего белья, и исчезла в одном пеньюаре. Он облегченно расслабил плечи. Очевидно, что она планировала вернуться. В конце концов, как далеко можно отправиться в одном пеньюаре?

Федерика все рассказала Молли и Эстер, опустив только эпизод, связанный с анонимными поэтическими строками, которые должны были оставаться ее тайной, пока она не найдет отца.

Три подруги сидели у батареи газового отопления с двумя бутылками дешевого красного вина, а Кенни Роджерс пел «Это прекрасное время для того, чтобы ты оставила меня, Люсиль».

Молли была шокирована безрадостной ситуацией Федерики. Оказалось, что она ничего не увидела за одеждой от кутюр и сумочками из крокодиловой кожи.

Эстер слушала подругу с глубокой симпатией.

— Скажу тебе, Феде, — я догадывалась, что ты несчастлива. Что ты намерена сейчас делать?

— Отправиться домой в Польперро и начать все сначала, — просто сказала она.

— Ты хочешь сказать, что бросаешь Торквилла? — воскликнула Молли, зажигая сигарету.

— Разумеется, она собирается бросить Торквилла, — заверила ее Эстер. — Это настоящее чудовище. Ты заслуживаешь лучшей участи, — добавила она, дружески сжимая руку Федерики.

— О, я больше в жизни не посмотрю на другого мужчину, — порывисто выдохнула Федерика. — Я хочу побыть одна и принять собственное решение. Мне нужно узнать саму себя. Сейчас я уже ни в чем не уверена.

Когда прозвенел телефонный звонок, девушки застыли на месте. Молли и Эстер взглянули на Федерику, смотревшую на них в страхе.

— Молли, ты ответишь, — сказала она огрубевшим от волнения голосом. — Ты меня не видела, — добавила она, нахмурившись.

Молли встала, и вино быстро перекочевало из ее головы к ногам, приведя ее в состояние трезвости. Она глубоко вздохнула и сняла трубку. В комнате воцарилась тишина ожидания.

— Алло, — ответила Молли, пытаясь говорить нормальным голосом. Ее плечи опустились. — Сэм! Какого черта ты мне сейчас звонишь? У нас кризис, вот почему. Что, сейчас? Боже! Тебе придется спать в гостиной, а Федерика ляжет с Эстер… это долгая история, расскажем, когда приедешь… Ладно, до встречи. — Она с улыбкой положила трубку. — Еще один участник нашей вечеринки, — засмеялась она. — Давайте достанем еще бутылочку вина.

— Сэм опоздал на свой чертов поезд, — провозгласила Молли, отправляясь в кухню.

— Ну, это на него похоже, — вздохнула Эстер. — С тех пор как умер Нуньо, он витает где-то в собственном мире.

— Бедняга Сэм, — сказала Федерика. — Он действительно любил Нуньо, правда?

— Больше, чем кто-либо другой. Думаю, что больше отца и мамы, — ответила Молли, возвращаясь с очередной бутылкой бордо. — Видишь ли, Нуньо проводил с Сэмом большую часть своего времени. У него никогда не было сына, вот Сэм и заменил ему наследника. Бог его знает, что Сэм там писал, но он проводил весь день взаперти, так же, как и отец. Единственной допускаемой к нему персоной был Троцкий, — добавила она, откупоривая бутылку.

— Ему следовало найти себе подругу, — сказала Эстер. — У него раньше, говорят, было много подруг.

— Это было в те времена, когда у него еще была шевелюра, — ехидно рассмеялась Молли.

— Он вовсе не Самсон, Моль, — выступила в его защиту Эстер. — Я полагаю, что без волос он выглядит даже лучше. В любом случае он симпатичный.

Молли неприязненно сморщила нос.

— Это дело вкуса, полагаю, — фыркнула она, кольцами выпуская изо рта дым.

— Благодаря Торквиллу я поняла, по крайней мере, одну вещь, — печально сказала Федерика, — внешность может быть обманчивой. Никто не красив так, как Торквилл, но и никто так не эгоистичен, как он. Я предпочитаю внешнюю простоту и красоту души.

Молли опустила глаза, устыдившись того факта, что раньше восхищалась этим монстром.

Когда приехал Сэм, Федерика была поражена стремительными изменениями, происшедшими с внешностью когда-то золотоволосого и блестящего юноши, напоминавшего прекрасную греческую статую. Он ввалился в квартиру с ссутуленными плечами, дрожа от холода. Его лицо было таким же посеревшим, как на похоронах Нуньо, а глаза выдавали глубокую усталость, поскольку измучившая его страсть лишила его энтузиазма и энергии. Увидев ее, он застенчиво улыбнулся, хотя в душе хотел броситься к ней и заключить в свои объятия. Федерика вспомнила их последний нескладный разговор и улыбнулась в ответ, заметив, что все прощено и забыто. Она встала, чтобы приветствовать его.