В этой связи уместен вопрос и о потерях противника. К сожалению, несмотря на открытость западных архивов и огромный пласт литературы по данной теме, четкого и ясного ответа нет. На сегодняшний день этот вопрос не менее мифологизирован, чем потери 5-й гв. ТА. В книге «Прохоровка — неизвестное сражение великой войны» я подробно касался этой темы. Опираясь на данные документов из западногерманского архива, можно уверенно утверждать, что 12 июля корпус СС потерял 842 человека. Из них в дивизии «Лейбштандарт» — 279 (39 — убиты, 235 — ранены и 5 — пропали без вести), «Дас Райх» — 243 (41, 190 и 12), «Мертвая голова» — 316 (69, 231, 16) и в корпусных частях ранено 4 человека[395].

Если ситуация с потерями живой силы 2-го тк СС более или менее ясная, то по вопросу выхода из строя бронетехники определённости нет. Ряд исследователей, которые занимаются этой проблемой, сходятся во мнении, что корпус Хауссера лишился примерно 153–163 бронеединиц. В качестве примера рассмотрим последние публикации. В статье, вышедшей в 2003 г. к 60-летию Прохоровского сражения, генерал-майор Д. Бранд утверждает, ссылаясь на германского исследователя К. Х. Фризера, что в ходе боя 12 июля с основными силами 5-й гв. ТА, дивизии СС «Лейбштандарт» и «Дас Райх» лишились 108 танков и штурмовых орудий, из которых в долгосрочный ремонт была отправлена 41 единица, а в краткосрочный — 67[396]. Анализ данных из донесений мд СС «Мёртвая голова», опубликованных Н. Цетерлингом и А. Франксоном, свидетельствует о потере этим соединением 12 июля в излучине 46 машин, в том числе всех 10 «тигров». Таким образом, если сложить приведенные цифры, то выходит, что в трех дивизиях 2-го тк СС вышло из строя 154 танка и штурмовых орудия из 273 имевшихся к исходу утром 12 июля, или 56,4 %.

Очень высокие потери понесли стрелковые соединения 33-го ге. ск, действовавшие вместе с главными силами 5-й гв. ТА. Напомню, здесь наступали две стрелковые дивизии — Э-я гв. вдд (полностью) и два полка 42-й гв. сд. Всего в обоих соединениях вышло из строя 1728 человек, в том числе в 9-й гв. вдд — 1307 человек, а в двух полках 42-й гв. сд — 421. Следовательно, если сложить цифры убыли личного состава 18-го и 29-го тк с потерями двух дивизий 33-го гв. ск, которые действовали на их участках, то окажется, что на фронте Васильевка — Андреевка — Прелестное — свх. «Октябрьский» — Ямки погибли, получили ранение и пропали без вести за весь день 12 июля в двух танковых корпусах и двух стрелковых дивизиях 4190 бойцов и командиров. В эту цифру не еошла убыль личного состава за 12 июля; 183-й сд, 6-й гв. мсбр 5-го гв. Стк и 158-го гв. сп, которые участвовали в контрударе 2-го гв. Ттк.

Если представить, что на поле шириной около 4,5 км, перепаханном тысячами снарядов и бомб, где и до этого уже находились сотни трупов и груды разбитой техники, уничтоженной в предыдущих боях, а 12 июля на нем появилось еще 237 только советских танков и САУ и несколько тысяч тел погибших с обеих сторон, то немудрено, что все участники тех событий свидетельствуют, что такой ужасающей картины они в жизни никогда не видели.

Остановлюсь вот на каком аспекте. Практика показывала, что в ходе боя соотношение потерь личного состава в среднем составляло на одного убитого три раненых. Поэтому своевременное оказание помощи раненым уже на поле боя напрямую влияло на уровень безвозвратных потерь. Мне неоднократно приходилось беседовать не только с участниками Прохоровского сражения, но и многими ветеранами войны. Могу лично засвидетельствовать: все без исключения, кто прошел горнило Великой Отечественной войны, с огромным уважением и благодарностью вспоминали военных медиков, их милосердие и самопожертвование. Но в деле спасения получивших ранения и тяжелые увечья не все зависело только от людей в белых халатах. Василь Быков писал:

«Наши потери в наступлении были чудовищны, наибольшее их количество, конечно, приходилось на долю раненых. Легкораненые с поля боя выбирались сами; тяжелораненые нередко подолгу находились в зоне огня, получая новые ранения, а то и погибая. Выносить раненых с поля боя имели право лишь специально назначенные для того бойцы — санитары и санинструкторы. Никому другому сопровождать раненых в тыл не разрешалось, попытки такого рода расценивались как уклонение от боя. Конечно, девочки-инструкторы старались как могли, но санинструкторов полагалось по одной на роту, раненых же на поле боя всегда набирались десятки. Как было успеть при всем желании? И не успевали; раненые вынуждены были долго ждать помощи и, истекая кровью, умирали на поле или по дороге в санбат»[397].

При значительных масштабах боевых действий важно было выстроить систему не только в рамках всей действующей армии страны, что, в общем-то, было сделано, но и в каждом конкретном соединении, при каждой боевой операции. Обе гвардейские армии вступили в бой практически с марша, двое суток пребывания 5-й гв. ТА в этом районе не в счёт. Это наложило свой негативный отпечаток на организацию тыла и службы медицинского обеспечения. Надо признать, что организация доставки раненых с поля боя в госпитали обеих гвардейских армий в период их участия в Прохоровском сражении не была налажена должным образом. Особенно наглядно это проявилось уже 12 июля. Вот лишь только два примера. Из политдонесения 6-й зенитно-артиллерийской дивизии 5-й гв. ТА на 14 июля. Напомню, ее полки прикрывали непосредственно ударный клин армии.

«В вопросе направления раненых до сих пор нет ясности. Дело в том, что 6-я зенад своего медсанбата не имеет, раненых мы должны направлять в медсанбат того соединения, которое мы поддерживали. Однако со стороны санотдела армии не только не дано им указание, но и частям дивизии не сообщено место развертывания армейских госпиталей. В силу этого часть раненых отправлены в медсанбат 9-й гв. вдд…»[398]

Из донесения начальника политотдела 11-й гв. мбр 5-го гв. Змк полковника Дроздова на 14 июля:

«…Крайне тяжёлое положение с эвакуацией раненых, поскольку ни в санбатах, ни в госпиталях их не принимают, и приходится везти в Ст. Оскол»[399]. Стоит отметить, что город Старый Оскол находился на расстоянии 100 км от района, где сражалась бригада.

В то же время врачи и младший медперсонал вместе с танкистами, артиллеристами и пехотинцами демонстрировали высокие образцы мужества и профессионализма. Так, военврач 1/181-й тбр Кругликов по собственной инициативе выехал на передний край и лично вынес с поля боя 20 раненых с оружием. Каким же глубоким чувством ответственности и профессионального долга необходимо было обладать, чтобы без приказа оставить относительно безопасный тыл (где обычно располагались санитарные подразделения) и спасать человеческие жизни.