за чертой бедности. Сегодня многие пытаются переориентировать наш народ с приоритета духовного богатства на приоритет материальных ценностей. Культ обогащения как главной цели жизни человека проповедуется с академических кафедр, политических трибун, телеэкранов, газетных и журнальных страниц. Однако из опыта истории мы знаем: богатство нельзя исчислить только в рублях, долларах или евро, только в тоннах нефти и кубометрах газа, равно как и в других экономических показателях. Сможет ли Россия и дальше продолжать духовное возрождение или, ориентируясь только на умножение материального богатства, она придёт к духовному упадку, а значит, со временем и к новому политическому, экономическому и экологическому кризису?.. Если стяжание становится для человека или народа смыслом жизни, сочетается с жестокостью, несправедливостью, гордыней, глухотой к страданиям ближних, — то оно, несомненно, является греховным. Впрочем, нельзя забывать о том, что не только богатство, но и бедность может стать сильным искушением для человека, озлобить его, ввергнуть в глубину отчаяния и даже подтолкнуть на преступный путь. Вот почему преодоление бедности — наша задача... Многие способные и трудолюбивые люди уезжают за рубеж в поисках более выгодных условий труда. Во многом это происходит оттого, что люди испытывают экономическую и социальную несправедливость. За такой же, а иногда и за более самоотверженный и эффективный труд у нас получают гораздо меньше, чем во многих других странах. Пенсионеры, честно трудившиеся на благо страны, подчас лишены самого необходимого. Неужели мы так низко ценим своих сограждан, что позволяем им пребывать в нищете рядом с кричащей роскошью? Для искоренения бедности нам необходимо построить этически ориентированную экономику и отладить систему социальной ответственности. Все мы — Церковь, государство, предприниматели, общество в целом — должны позаботиться о том, чтобы среди нас было как можно меньше бедных, униженных, отчаявшихся людей. Возрождение предпринимательской свободы, восстановление права человека на собственность нельзя отделять от системы нравственных ценностей, в которой богатство — это результат созидательного труда, а труд — это долг перед Богом и людьми. Только при этом условии естественное стремление к материальному достатку «умеряется», уравновешивается влиянием духовно-нравственных принципов. Верю, что с помощью Божией мы сможем приблизиться к решению сложных вопросов, поставленных этим ответственным этапом нашей истории.

Через Всемирный Русский Народный Собор, опираясь на лучших представителей русского общества, Святейший стремился разговаривать с властями в России. И ожидал, что власть имущие будут прислушиваться к тому, что провозглашается Собором. Они прислушивались. Даже показывали, что хотят того же, чего хочет Собор. Но, оглядываясь на все эти годы, видишь, как мало власть откликалась на эти призывы и стоны русских людей, страдающих о своей великой Отчизне, которую продолжали беззастенчиво, нагло, в открытую грабить толпы жуликов!

И Предстоятель тоже не мог этого не видеть.

Ему приходилось довольствоваться тем, что церковные дела шли год от года всё лучше и лучше. Всё новые и новые приобретения, открытия, возвращения... Из Америки, из Гарвардского университета возвращались колокола Свято-Данилова монастыря. 21 марта в Свято-Даниловом монастыре генеральный прокурор Юрий Чайка передал Святейшему Патриарху 140 икон, изъятых органами прокуратуры в результате оперативно-следственных мероприятий. 31 марта в Патриарших покоях храма Христа Спасителя Патриарх встретился с будущим президентом Медведевым, который тогда ещё был первым заместителем председателя правительства России. Дмитрий Анатольевич также вручил Святейшему старинную икону XVI века «Воскресение Христово».

В 2007 году Предстоятель дал рекордное для себя количество интервью — более тридцати. Для сравнения: в 2006-м было пятнадцать, а в 2008-м будет восемь. 31 марта в «Известиях» вышло одно из тех его интервью, которые условно можно было бы назвать «без галстука», если бы он был светским человеком, но для Патриарха более уместно — «без клобука». Поначалу он говорил о смирении, о молитве, о православной духовности, о непривязанности к деньгам и вещам. Неожиданно речь зашла о юморе в церковной среде, об анекдотах. Корреспондент вспомнил анекдот о том, как некий митрополит, учившийся со Сталиным в духовной семинарии, попросил вождя о встрече. Тот согласился, а у митрополита начались мучительные сомнения. Одеться в цивильное платье? Но это значило бы унизить свой сан. Прийти в рясе к главному кремлёвскому атеисту? Это могло быть истолковано как дерзкий вызов. После бессонной ночи митрополит появился в Кремле в обычной одежде. Сталин удовлетворённо усмехнулся и ткнул пальцем вверх: «Его не боишься? Меня боишься!»

— Как вообще Вы реагируете на анекдоты, где фигурируют представители Церкви? — спросил журналист Святейшего.

— Если они добрые, не оскорбительные, не кощунственные — отношусь нормально, — сказал Патриарх, и в глазах его засверкали весёлые искорки. — Конечно, и священники, и иерархи могут ошибаться, проявлять слабости. Но одно дело — говорить о конкретном человеке, и совсем другое — представлять некий собирательный образ. Думаю, что подобные истории должны хоть как-то соответствовать реальности. Достоверно известно лишь об одной встрече Сталина с иерархами Церкви, и они, конечно, были в рясах. Ни один иерарх не пошёл бы к главе государства в светской одежде. Кстати, история сохранила остроумный ответ митрополита Сергия, будущего Патриарха, данный им в 1943 году на встрече со Сталиным. Речь зашла об открытии духовных школ, так как Церкви не хватало священнослужителей. «А почему нет кадров?» — спросил вождь. «По разным причинам, — ответил митрополит, — одна из которых такая: мы готовим священника, а он становится Маршалом Советского Союза». Имелось в виду семинаристское прошлое Сталина. Такой ответ разрядил атмосферу беседы, результатом которой стало некоторое оживление церковной жизни в СССР... В церковной среде имеют хождение рассказы из жизни духовенства. Вот одно из таких «преданий». Однажды сельский священник приехал по делам в Москву. Утомившись с дороги, он зашёл в столовую, оплатил обед, но забыл про столовые приборы. Пришлось оставить еду на столе... Возвратившись, он видит такую картину: на его месте сидит незнакомец и невозмутимо кушает его щи. Что делать? Прогнать наглеца было бы не по-христиански. И батюшка, являя образец смирения, берёт чистую тарелку, отливает себе половину щей, аналогичным образом поступает со вторым и компотом. Но вот трапеза подошла к концу, и незваный гость, не поблагодарив батюшку за оказанную любезность, уходит восвояси. Батюшка тоже направляется к выходу, но вдруг слышит за спиной грозный окрик: «Гражданин!» Он оборачивается и видит, что перст сотрудницы общепита указывает на стол в другом зале, на котором остывает, никем не тронутый, батюшкин обед. Кто же был этот безвестный подвижник, который безропотно позволил священнику разделить с ним незатейливую трапезу? Об этом история умалчивает... Я ценю