Вальсу снилось, будто он уже умер и лежал в брезентовом мешке, в которых выносили трупы из камер крепости Монтжуик, когда со скрежетом снова открылась дверь на верхней площадке лестницы. Очнувшись от глубокого оцепенения, он почувствовал, как болит распухший язык. Дотронувшись рукой до рта, обнаружил, что десны кровоточили, а зубы шатались, стоило к ним прикоснуться, словно сидели в мягкой глине.

– Пить! – прохрипел Вальс. – Дайте воды…

Спускавшийся по лестнице человек ступал тяжелее обычного. Там, в подземелье, звук служил более надежным ориентиром, чем освещение. Существование Вальса сводилось теперь к боли, медленному разложению собственного тела, отголоскам шагов и журчанию в трубах, проложенных внутри стен. Невнятный шум стал громче, вспыхнул свет. Вальс насторожился, на слух определяя траекторию приближавшихся шагов. Потом различил силуэт у подножия лестницы.

– Воды, пожалуйста, – взмолился он.

Вальс подполз к решетке и напряг зрение. Ослепительный луч будто обжег ему сетчатку. Фонарь. Вальс попятился, прикрывая глаза единственной уцелевшей рукой. Но, даже зажмурившись, он физически ощущал прикосновение пучка света, скользившего по его лицу и телу, покрытому лохмотьями и коростой из экскрементов и засохшей крови.

– Посмотри на меня, – раздался чей-то голос.

Вальс опустил руку и осторожно приоткрыл веки. Его зрачки не сразу приспособились к яркому свету. Персонаж, возникший по ту сторону решетки, не приходил раньше, однако показался Вальсу смутно знакомым.

– Я сказал, посмотри на меня.

Вальс повиновался. Стоит однажды поступиться достоинством, как выясняется, что намного проще подчиняться приказам, чем отдавать их. Посетитель приблизился вплотную к ограждению и внимательно изучал пленника, водя лучом фонарика по его истощенной фигуре, рукам и ногам. И лишь тогда Вальс сообразил, откуда ему знакома физиономия субъекта, который рассматривал его сквозь прутья.

– Эндайа? – пролепетал он. – Неужели это вы?

Тот кивнул. Вальсу почудилось, будто небеса разверзлись, и он вдохнул воздух полной грудью впервые за много дней – или недель. Наверное, явление полицейского ему тоже приснилось. Порой, прозябая в кромешной темноте, Вальс вел разговоры со своими гипотетическими спасителями, которые придут ему на выручку. Вальс еще раз протер глаза и засмеялся. Перед ним стоял Эндайа. Из плоти и крови.

– Слава Богу, слава Богу, – всхлипнул он. – Это я, Маурисио Вальс. Министр Вальс… Это я…

Он протянул к офицеру руку сквозь решетку, обливаясь слезами благодарности и не испытывая ни тени стыда из-за того, что предстал перед полицейским в таком неприглядном виде: полунагой, изувеченный, измаранный фекалиями и мочой.

– Сколько времени я провел тут? – спросил Вальс.

Эндайа не ответил.

– У Мерседес, моей дочери, все в порядке?

Эндайа молчал. Вальс с усилием встал, цепляясь за прутья решетки, пока их лица не оказались на одном уровне. Полицейский глядел на пленника без всякого выражения. Неужели он снова грезит?

– Эндайа?

Полицейский достал сигарету и прикурил. Вальс ощутил запах табака – впервые, как показалось, за много лет. Его окутало облаком аромата, восхитительнее которого ему не доводилось ощущать. Вальс вообразил, будто сигарета предназначалась ему, и пребывал в этом заблуждении, пока не увидел, что Эндайа поднес ее к губам и затянулся.

– Эндайа, выпустите меня отсюда, – попросил Вальс.

Глаза полицейского поблескивали сквозь струйки дыма, вившиеся от его пальцев.

– Эндайа, я приказываю. Выпустите меня.

Тот улыбнулся и невозмутимо сделал еще пару затяжек.

– Тебе не повезло с друзьями, – наконец заявил он.

– Где моя дочь? Что вы с ней сделали?

– Пока ничего.

В ушах Вальса раздался вопль, исполненный отчаяния, но он не осознавал, что тоскливый вой вырвался из его горла. Эндайа бросил окурок в камеру, под ноги Вальсу. На лице полицейского не дрогнул ни один мускул, когда министр, увидев, как он поднимается по ступеням, истошно закричал и принялся исступленно колотить по прутьям решетки. Потом, лишившись последних сил, упал на колени. Дверь на вершине лестницы захлопнулась, как крышка гроба, и вокруг Вальса вновь сомкнулась темнота, ледяная, как сама смерть.

23

Для искателей приключений в сердце Барселоны кроется немало заповедных уголков, среди них есть места неприступные и гиблые, а для самых отважных приготовлено особое испытание – Гражданский регистр. Увидев издалека ветхий фасад, подновленный краской, Варгас вздохнул. Множество плотно занавешенных окон придавало зданию сходство с мавзолеем земных деяний, будто предостерегая неосторожных от попыток идти на штурм. Сбоку от высокого деревянного портала, вид которого настраивал смертных на серьезный лад, находилась огороженная стойка, за ней человечек с совиными глазами наблюдал за проявлениями жизни без намека на удовольствие.

– Добрый день, – миролюбиво произнес Варгас.

– Он был бы добрым, если бы посетители беспокоили нас в рабочие часы. Как написано на табличке у входа, с одиннадцати до часа, по вторникам и пятницам. А сегодня понедельник и только тринадцать минут девятого утра. Вы не умеете читать?

Варгас, поднаторевший в мастерстве противостоять таким мелким тиранам, которые всегда найдутся в штате учреждения с казенными печатями и бланками, стер с лица приветливое выражение и сунул администратору под нос свое удостоверение. Субъект поперхнулся.

– Вы-то наверняка умеете читать.

Чиновник словно проглотил месячный запас слюны и дурное настроение.

– К вашим услугам, капитан. Произошло недоразумение, прошу меня извинить. Чем я могу вам помочь?

– Я хотел бы поговорить с местным начальством, желательно с кем-нибудь поумнее вас.

Дежурный поспешно схватил телефонную трубку и вызвал некую сеньору Луису.

– Мне безразлично, – пробормотали в трубке. – Передайте, что я сейчас выйду.

Повесив трубку, администратор поправил костюм и, придав себе достойный вид, повернулся к Варгасу.

– Секретарь директора немедленно встретится с вами, – объявил он.

Варгас сел на деревянную скамью, глядя на дежурного. Минуты через две появилась миниатюрная женщина с аккуратно подобранными волосами, в крупных очках, казалось, паривших в воздухе, и проницательным взглядом. Без всяких объяснений она мгновенно поняла, какая недавно разыгралась сцена.

– Не сердитесь на Кармону, что с него взять. Меня зовут Луиса Алькаине. Чем я могу вам помочь?

– Варгас. Верховное управление полиции Мадрида. Мне необходимо проверить по номерам кое-какие свидетельства. Дело важное.

– Только не говорите, что оно еще и срочное, в нашем учреждении это залог невезения. Позвольте взглянуть на ваши номера.