жмет сразу на кнопку «купить», а сперва идет в агрегатор и смотрит то же самое издание и нередко покупает его там, но сильно дешевле, чем в дружественной рассылке. То есть покупатель довольно быстро «портится» и со временем уже не хочет платить дороже того, что видит на экране компьютера. Особенно если учесть, что нынешние покупатели в принципе в какой-то момент начинают думать, что они одни на рынке покупают, а остальные только и хотят «втулить» им какую-то дребедень.

Как результат такой метаморфозы, покупатели от наступления эры интернета оказываются в несомненном выигрыше, антиквары же – в абсолютном проигрыше. Мало того что сам круг собирателей книг все-таки сжимается как шагреневая кожа, лишая тем самым рынок средств, но еще и дорого продать даже хороший экземпляр традиционного коллекционного издания оказывается если не невозможно, то крайне трудно. Покупатели стали слишком «умными» и антиквару теперь суют в нос выборку из интернет-агрегатора в ответ на завышенную цену. А ситуация, когда потеряно доверие между антикваром и коллекционером, еще больше заставляет коллекционеров думать, что раньше их обманывали, зато теперь они сами будут без посредников делать покупки.

Беловой автограф Александра Блока (1907)

«Село Мишенское» – рисунок В. А. Жуковского (1837)

Беловая рукопись П. А. Вяземского (1874)

Беловая рукопись неизданного сборника Анны Ахматовой «Нечет» (1946), подаренная ею Г. П. Макогоненко (заглавный лист и одно из стихотворений)

Безусловно, бывают и ситуации, что только у одного антиквара есть определенное издание или же остальные экземпляры на рынке не слишком привлекательны своей сохранностью. Однако в целом – нарисованная нами картина не только правдоподобна, но и реальна. И перспектива развития рынка в таком случае печальна: остались бы одни аукционы, а магазины бы вымерли полностью. Действительно, мы видим, что многие традиционные букинистические магазины и не слишком взыскательные антикварные магазины потерпели крах, закрылись. Тем не менее многие антикварные магазины не только продолжают работать, но и демонстрируют видимость процветания. Как же это у них получается?

Одним из лекарств, которые спасли жизнь антикварной книжной торговли в эпоху интернета, стало расширение ассортимента. Как это? А так, что антиквары, видя способность интернета лишить их заработка на продаже традиционного их ассортимента – антикварных книг, начинают осваивать новые области. И у этих областей должна быть надежная «защита» от разрушительного действия интернета, то есть покупатель не должен, зайдя в интернет, найти там то же самое, что антиквар ему продает за большие деньги.

Имя этой «защите» – уникальность. Здесь и оказалось, что заработок особенно хорош ныне на рукописях, автографах, фотографиях. То есть автографы, рукописи и прочая «уника» оказываются много более комфортабельными для антикварной книжной торговли, чем собственно печатная книга. Это было быстро осознано антикварным миром. Антиквары поняли, что если они продадут втридорога некий предмет этого сегмента, то покупатель не найдет аналогичный завтра или через месяц или год в интернете в двадцать раз дешевле. Более того: в отличие от печатных книг само ценообразование в области рукописей и автографов более хаотичное, поскольку нет столь очевидной опоры на аукционные прецеденты. Конечно, вслед за высокими заработками в эту область хлынул поток фальсификатов (о чем ниже), но это ничуть не уничтожило эту область торговли, а ведь некогда такие случаи бывали. Я говорю о том, как рынок футуристической книги оказался буквально парализован вследствие обилия фальсификатов, производство которых было налажено в столице нашей родины одним небезызвестным господином. Рынок рукописей и автографов настолько масштабнее, что никакие разоблачения его не могут парализовать. Чем сообразительные люди и пользуются.

Русская книга XVIII века и сводные каталоги

Говоря о летучих изданиях, мы уже расточали похвалы сводным каталогам русской книги XVIII века. И это можно бы продолжать и продолжать. Все-таки в результате это получилась выдающаяся и полезнейшая работа.

«Подбирались» исследователи к такой итоговой работе постепенно. Сперва В. С. Сопиков – столичный книгопродавец (а отнюдь не «ученый»), издал в Петербурге в 1813–1821 годах пять частей «Опыта Российской библиографии», куда вошел основной корпус русской книги XVIII века, как гражданской, так и церковной печати. В начале XX века вышло переиздание этого свода, которое подготовил и снабдил указателем В. Н. Рогожин. Но все же было уже очевидно, что настало время для другого, более подробного и полного справочника русской книги XVIII века. Некоторое время таким путеводителем по книгам XVIII века был указатель Ю. Битовта «Редкие русские книги и летучие издания XVIII века», вышедший в 1905 году, – то был плод трудов доверчивого и аккуратного библиографа, составленный по книгопродавческим каталогам.

Однако в XX веке требовался уже иной подход: первоочередным условием оказались не степень редкости и не перечни книг, которые оправданно или неоправданно считаются редкими, а скорее отражение репертуара русской книги XVIII века в максимальной полноте, с описанием числа страниц и прочей насущной информацией. Это требовало уже работы сперва по выявлению книг в библиотеках, а затем по их описанию. Если выявление производилось посредством изъятия книг XVIII века в специально организованные отделы редкой книги, то описательная работа разделилась логически и хронологически на две части: книги Петровского времени, которые уже в XIX веке были неплохо собраны (особенно здесь нужно отметить коллекцию Публичной библиотеки), а также издания гражданской печати 1725–1800 годов.

Первым, кто внятно сформулировал принципы будущего Сводного каталога русской книги XVIII века, был хранитель Академического архива в Петербурге В. П. Семенников. Он, собственно, и выработал, еще до революции 1917 года, тот план, который потом претворят в жизнь титаны книговедения середины XX века. Но события 1917 года надолго перечеркнули все планы. В. П. Семенников, издавший по материалам Архива Академии наук несколько бесценных историко-библиографических работ, не сумел осуществить свои замыслы.

После 1945 года наступил период расцвета советской библиографической науки. Тому были и политические причины – необходимость доказать, что и мы не лыком шиты. Задумывались масштабные прожекты, как, к примеру, «Сводный каталог русской книги гражданской печати. 1726–1947», который после десяти лет раздумий даже расширил хронологические рамки до 1708–1957 годов. Но государство, которое основные средства направляло на развитие вооружений, и уж если наук, то естественных (поскольку общественные не слишком помогают изобретать и совершенствовать оружие), не могло выделить средства для претворения в жизнь таких планов Книжной палаты. Да и немудрено: ведь создать сводный каталог – это значит выявить и