она принесла свое лучшее верхнее одеяние и накрыла им тело, чтобы мухи на него больше не садились. Едва она это сделала, а всех остальных убитых оставила неприкрытыми, я спросил ее:

— Это твой родственник?

Но она со слезами ответила:

— Да ничего подобного!

Тогда я спросил:

— Почему же он интересует тебя больше, чем другие? Ответь-ка!

И она объяснила:

— Ну, я его, конечно, знала, когда он был живой.

А я спросил опять:

— Где же ты с ним познакомилась — не на рыночной ли площади? Или где?

Тут она вся съежилась и сказала:

— Не пытайся это узнать!

Едва она так сказала, я пошел в спальную комнату и возвратился с мечом. И я показал ей меч. А потом объяснил, что покойник с рыночной площади был ее любовник и мне известно об их свидании прошлой ночью. Я поднял меч, чтобы он запомнился ей до смерти. И пока она смотрела на меч, я без утайки ей сказал, что убил ее любовника, и вот она точно узнала, кем он был убит.

Как только открылась ее ночная тайна, она побежала к своему шкафу и сразу же вернулась. И она остановилась передо мной вся в слезах, и она плюнула мне прямо в лицо, а потом громко сказала:

— Так оставайся же на этом самом месте, пока мой любимый не оживет!

И едва она это сказала, я, к своему ужасу, упал и не смог подняться и лежу теперь здесь, — (в той комнате, где я его нашел), — будто цепной полузмей. А все люди и городские дома, кроме моего дворца, — (где мы разговаривали), — исчезли, или превратились в Безмолвные джунгли. Только теперь — да, по несчастью, слишком поздно — понял я, что «женская красота опаснее грабежа и воровства».

Рассказавши мне свою историю, принц снова начал громко стонать, а я приподнял голову и ненадолго задумался. Потом осторожно придвинул стул к нему поближе. Но когда я опустил голову и приподнял большое покрывало, которым он был накрыт, то увидел со страхом, что его тело превратилось от ног до талии в змеиное — покрытое жесткой чешуей, диаметром футов около пяти и заостренное на конце (там, где раньше были ступни), как хвост у крупной змеи.

Оно (змеиное тело) переливалось разными цветами, будто у кобры. И оно было туго приковано цепью к полу, так что принц не мог пошевелиться даже по-змеиному. А его собственное (человеческое) тело — от талии до шеи — покрывали язвы из-за бичеваний хлыстами.

Когда я приподнял покрывало и вполвзгляда, или поверхностно, рассмотрел несчастного принца, меня так напугало его змеиное полутело, что я отбежал на небольшое расстояние и громким голосом возопил:

— О да, женская красота оказывается иной раз опасней и грабежа, и воровства! — А потом опять потерянно подошел к принцу и сел возле него на стул, но совершенно не знал, что же еще ему сказать. Немного помолчавши и когда мой страх частично отпустил меня, я спросил: — Ну а почему вы все время стонете? — И он ответил мне так:

— По двум разным причинам, или обоюдодвойственной беде. Во-первых, меня терзают оба моих тела: и змеиное, которое жена бьет еженощно дубиной, так что оно нескончаемо болит от тяжких ударов, и собственное, человеческое, которое она бичует хлыстами до кровавых язв. А во-вторых, я оплакиваю в стонах свою жизнь, почти непереносимую из-за тяжких лишений. Они такие тяжкие, что мне сейчас было бы легче, если б меня избавили от них даже вместе с жизнью. Я умоляю Создателя лишить меня жизни, но Он, увы, не отвечает на мои мольбы.

Узнавши, что жена принца еженощно приходит его бить, я спросил, где она живет. Но он ответил мне, что ему неведомо, откуда она является. Тогда я спросил, приносит ли она для него еду. И он ответил мне без всяких колебаний:

— Нет!

Я спросил у него:

— Если нет, то что же вы едите? Ведь цепь мешает вам даже пошевелиться, а тем более встать и отправиться на поиски пропитания?

Но он сказал:

— Я не ел — да мне и не хочется есть, — с тех пор, как лежу здесь, по заклятию жены, в полузмеином обличье.

А на мой вопрос:

— И чем же занимается здесь ваша жена, когда кончает вас бить?

Принц ответил:

— Она уходит к своему любовнику, для которого вырыла могилу в одной из самых дальних отсюда комнат дворца. Она вырыла ее — но до сих пор не засыпала — в тот самый день, когда наслала на меня мое нынешнее обличье. — Услышавши слова принца, я немедленно встал. И я отправился в дальнюю комнату дворца. Где лежал, как открылось моим глазам, мертвый любовник, а теперь скелет.

Он лежал в незасыпанной могиле, убранный, как покойник, по самому «высшему» обряду. Все пространство комнаты было чисто выметено и бережно украшено. А перед могилой, в головах, стояла большая масляная лампа, которая тускло освещала скелет, но, конечно же, осветила бы его ярче, если добавить масла.

Повидавши мертвого любовника (скелет), я прошелся по комнатам дворца и побывал в пристройках. Поскольку принц сказал мне, что он был здесь королем, а это его дворец. И дворец, как он мне увиделся, был когда-то по-королевски прекрасный. Все там было только самое королевское, но ветхое и почти полностью изъеденное. Насекомыми. Повсюду божества и великое множество идолов — хотя, правда, упавших или распавшихся по полу от ветхости. После осмотра дворца я вернулся в комнату к королю. Когда я сел на свой обычный стул, он (король) перестал стонать. Он поднял голову, и он спросил у меня:

— Видели вы любовника моей жены? — И я ответил, что видел, но что он теперь скелет.

А потом я сказал королю, что собираюсь ему помочь. Он, конечно, поинтересовался, как мне это удастся. Но я ответил, что пусть не торопится и вскоре узнает.

После этого я взял ружье и кинжал, и я пошел в комнату, где лежал скелет. Я снял со стены одно покрывало, потому что там на всех стенах висело множество замечательных покрывал. И я спустился в могилу, и лег на скелет, и положил слева от себя ружье, а справа крепкую веревку, и укрыл все свое тело снятым со стены покрывалом. А потом стал ждать, когда придет жена короля.

Она пришла в три часа пополуночи — незамеченно пробралась через дверь одной из пристроек. В левой руке у нее была масляная лампа, а в правой — тяжелая дубина. И