первым делом она явилась к своему мужу, королю. И безжалостно била его своей дубиной около часа. Он горестно умолял ее о пощаде, но она не обращала внимания на его горестные мольбы. Он стонал, всхлипывал, плакал, рыдал, вопил и орал, взывая к ее жалости, Но понапрасну. Она продолжала избивать его и приговаривала так:

— Ты убил моего любимого! Ты убил моего любимого! Ты убил моего любимого! Ты убил моего любимого!

Через час, переставши избивать мужа, она пришла, с дубиной и лампой, в комнату, где лежал ее скелетный любовник. И мне удалось ясно разглядеть при свете лампы, что она действительно очень красивая женщина. Не слишком высокая и не слишком низкая. Не слишком черная, но и без желтого оттенка. А одета в одежды для оплакивания умерших. Сначала я собирался мгновенно пристрелить ее до смерти, но она была такая красивая, что у меня не хватило духу это сделать — тем более что тогда король, ее муж, навеки остался бы в полузмеином обличье.

А она, значит, вошла в комнату, и она первым делом заправила лампу — взяла из угла бутылку с пальмовым маслом и долила масла в ламповый сосуд. Когда пламя лампы ярко вспыхнуло и вся комната вместе с могилой ясно высветилась до мельчайших подробностей, она (жена короля) подошла к могиле. Она подошла к могиле, опустилась возле нее на колени и сказала своему любовнику «здравствуй», будто он был живой. А потом снова встала и громко проговорила:

— О мой любимый! О мой любимый! О мой любимый! Когда ты вернешься ко мне? Ведь ты меня не забыл? Не забывай меня, любимый! Оживи и вернись! Ведь это за тебя превратила я моего мужа, короля большого города, в полузмеиную тварь и еженощно бью его дубиной! Вернись! Вернись! Вернись ко мне, о любимый! — После этого она горько зарыдала. Но когда, отрыдавшись, она собралась уходить, я гулко сказал ей могильным и веским голосом:

— О моя любимая! Моя любимая! Любимая! Мне удалось вернуться из Города Мертвых. Но я смогу остаться здесь, только если ты вернешь своему мужу, королю, его прежний облик. Поэтому поспеши к нему, а потом приходи сюда, чтобы помочь мне встать из могилы!

Услышавши мои слова, она обрадовалась до самого полного изумления, и она бросилась в комнату, где лежал ее муж, бегом. Она думала, что я ее любовник и что я на самом деле пробудился из мертвых. Она вбежала к мужу, и до меня донесся ее громкий приказ:

— Теперь, когда мой любимый ожил, я приказываю тебе принять свой прежний облик!

Так сказала эта женщина многорадостным голосом. И едва ее муж превратился в человека, она бегом вернулась к могиле. Вернувшись, она стала перед могилой, протянула вперед обе руки и воскликнула:

— Вот, любимый, я выполнила твою просьбу — вернула моему мужу его прежний облик! Так здравствуй же, о любимый, я готова помочь тебе подняться из могилы!

Но я предложил ей подойти поближе, чтобы ее руки дотянулись до моих. А когда она подошла и хотела взять меня за руки, я вместо этого цепко ухватил ее за руки сам. А потом, не мешкая, связал их веревкой и потащил ее за веревку в могилу. Как только она уверилась, что руки у нее связаны, а я не вылезаю к ней наверх из могилы, но тяну ее, наоборот, вниз, она ужасно испугалась. Ей захотелось разорвать веревку и что было силы улепетнуть во все ноги, да я неумолимо затаскивал ее к себе вниз. И тогда, отчаявшись улепетнуть во все ноги, она испуганно залепетала языком:

— Так разве ты… Разве ты не мой любимый?

И услышала от меня устрашающие слова:

— Я вовсе не твой любимый, а посланец смерти. Залезай ко мне в могилу и готовься принять смерть!

Тут она окончательно устрашилась и со смертным страхом пролепетала:

— Да ни за что на свете! Пожалуйста, отпусти меня!

Но я, поскольку она яростно сопротивлялась и отчаянно кричала, разом выпрыгнул из могилы. И я обхватил ее за спину так мощно и нежданно, что она едва не потеряла от страха сознание. А потом я крепко-накрепко связал ей запястья веревкой. И оставил ее у могилы, потому что она уже растратила все свои силы для сопротивления или бегства. А сам пошел в комнату короля. И увидел его там на трехногом стуле, к которому я приделал недавно четвертую ножку. Вид у короля был совершенно ошарашенный, или как будто ему снится удивительный сон, хотя он уже полностью излечился от болезненных избиений и полу-змеиного обличья. Я бережно помог ему встать и отвел в ту комнату, где оставил его жену. Он сел на стул в отдалении от жены, и я аккуратно подстриг ему бороду с усами, потому что они были чересчур длинные и устрашающего вида. Потом я коротко-накоротко подстриг у него все ногти, а потом снял со стены одно из покрывал, повешенных туда, как украшения, его женой. Ему пришлось завернуться в это покрывало, потому что его собственная одежда изодралась при бесчисленных избиениях и бичеваниях.

А потом, когда он ощутил себя полноценным, или нормальным, мы подошли к его жене, которая стояла, насмерть испуганная, в углу комнаты. И я приказал ей отказаться от ее сверхъестественной силы, помогавшей ей изменять у людей их человеческий облик. Сначала она попыталась не подчиниться моему приказу, но, заметивши, что я разъярился до лютой готовности немедленно ее пристрелить, она. отрыгнула свою сверхъестественную силу в подставленные ко рту ладони. Это была маленькая белая птичка, дрожавшая, будто только что вылупившийся из яйца цыпленок. Жена короля опустила птичку в пустой тыквенный сосуд, и я спрятал его, вместе с птичкой, в свою охотничью сумку, чтобы показать при случае жителям города.

Потому что мы решили отправиться в город, где жил отец короля. К восьми часам утра мы добрались до города, и горожане встретили нас с огромной радостью. Они отнесли принца (короля города в Безмолвных джунглях) на головах и с великим почетом во дворец его отца, а вероломную жену они побивали по дороге камнями.

Когда она предстала перед отцом своего мужа и после моего рассказа о спасении принца, король (отец принца) откупорил тыквенный сосуд, который я ему вручил, и рассмотрел белую птичку (сверхъестественную силу), а потом повелел вывести из дворца вероломную жену и привязать ее к дереву перед богом железа. И она была привязана, как повелел король.

Он и его вожди сердечно поблагодарили меня за спасение