— Так-так. Меня зовут Гилкрист. Очень рад с вами познакомиться.

Они обменялись рукопожатием, и Ланарк заметил у Гилкриста на лбу отметку совета. Усевшись с Ланарком за журнальный столик, Гилкрист заговорил:

— Думаю, кофе нам не помешает. Черный или со сливками? Позаботьтесь, мисс Мейхин. Слышал, вы ищете работу, Ланарк.

— Да.

— Но какого рода — пока не знаете.

— Правильно. Меня больше интересует размер жалованья.

— Вы хотели бы работать здесь?

Ланарк обвел взглядом комнату. Секретарша возилась с кофеваркой, водруженной на шкаф для бумаг. Сидевший за другим столом мужчина с крупным печальным лицом подмигивал Ланарку, не меняя выражения. Ланарк отозвался:

— Над этим предложением стоит подумать.

— Хорошо. Вы говорили о жалованье. К сожалению, у нас это больной вопрос. Как нам выплачивать установленную сумму каждый месяц или год, если мы не умеем считать даже минуты и часы? Пока совет не пришлет нам давно обещанные децимальные часы, Унтанк принадлежит практически к интеркалендарной зоне. Сейчас он держится силой привычки. Не правилами, не планом, а привычкой. Как держать размер при помощи эластичной рулетки?

Ланарк нетерпеливо тряхнул головой:

— Мне нужно кормить семью. Что вы можете мне предложить?

— Кредит. Наш персонал получает кредитные карты «Квантума». От них куда больше проку, чем от денег.

— Смогу я снять удобный дом для троих?

— Запросто. Можете даже купить дом. Энергия, чтобы за него уплатить, будет удержана из вашего будущего.

— Тогда я охотно стану здесь работать.

— Я должен ознакомить вас с вашими обязанностями.

— Нет необходимости. Я буду делать все, что укажут. Гилкрист с улыбкой покачал головой:

— Социальное невежество считается добродетелью только у рабочего класса. Мы, профессионалы, должны понимать, как действует организм в целом. Это наше бремя, но и наша гордость. За то нам и платят больше, чем другим.

— Ерунда! — воскликнул крепыш за другим столом. — Кто в этом здании понимает организм в целом? Вы, да я, да, возможно, старуха наверху, а все остальные забыли. Им объясняли, но они забыли.

— Петтигрю — циник, — рассмеялся Гилкрист.

— Обаятельный циник, — пробормотал Петтигрю. — Прошу это помнить. Петтигрю — циник, который всех обаял.

Секретарша водрузила на стол поднос с кофейными принадлежностями. Гилкрист отнес свою чашку к окну, сел на подоконник и произнес тоном оракула:

— Занятость. Стабильность. Среда. Три обязанности, но, если разобраться, понимаешь, что одна. Занятость обеспечивает стабильность. Стабильность позволяет улучшать среду. Улучшенная среда — условие занятости. Змея кусает свой хвост. Нет первой задачи, и нет последней. Это огромное здание — центр всех центров, башня благосостояния — стоит затем, чтобы обеспечивать полную занятость, разумную стабильность и удовлетворительную среду.

— Животные, — проговорил Петтигрю. — Мы здесь имеем дело с животными. Подонки. Отбросы. Падшие из падших.

— Петтигрю хочет сказать, что работы и жилья на всех не хватает. Естественно — как во всяком обществе со свободной конкуренцией, — безработные и бездомные, как правило, менее умны, здоровы, энергичны, чем прочие люди.

— Это орда тупых, грязных бездельников. Я знаю их, сам среди них вырос. Вы, либералы из среднего класса, любите их обхаживать, а я бы не позволил им даже плодиться. Что нам необходимо, так это рентгеновский облучатель под турникетами на футбольных стадионах. Каждый проходящий получает дозу девятьсот рентген прямо в яички. Без всякой боли. Никто бы ничего не заподозрил, пока ему не выдадут при выходе, вместе с билетом, маленькую памятку: «Дорогой сэр, теперь вы можете трахать свою жену совершенно безопасно». Гилкрист смеялся так, что кофе выплеснулся на блюдце.

— Ты неисправим, Петтигрю! Тебя послушать, так каждый сам виноват в своих несчастьях. Но признай, что со времени закрытия нашего главного предприятия больных, сумасшедших и преступников стало больше. Это не совпадение!

— Скажи спасибо профсоюзам! Процветание создают хозяева, когда борются друг с другом, стремясь еще больше разбогатеть. Если им приходится бороться еще и с рабочими, от этого теряют все. Не удивительно, что большие группы переместили свои фабрики на континенты с дешевой рабочей силой. Я радуюсь одному: что более других пострадали завистливые лидеры, у которых ничего нет за душой. Жадность — не подарок, но зависть в сто раз хуже.

— Что ты все о политике? Будет тебе, помолчи, — мирно заметил Гилкрист. Он поставил чашку на подоконник, подсел к Ланарку и сказал спокойно: — Не обращайте внимания на его злой язык. Петтигрю в своем роде святой. Он помог стольким вдовам и сиротам, что и представить себе трудно.

— Оправдания излишни, — сказал Ланарк. — Я теперь понимаю, что в этом мире процветают только те, кто принадлежит к большим мощным группам. Ваша группа имеет дело с людьми, которые лишены этого преимущества. Я желаю быть с вами, а не под вашим началом, так что объясните, чем я должен заниматься.

— Сразу берете быка за рога, — заметил Гилкрист. — Запомните, что наше дело — помогать несчастным, и мы, по мере сил, действительно им помогаем. Проблема в нехватке средств. После недавней реорганизации Большого Унтанка нам, чтобы обслуживать все возрастающее количество несчастных, существенно увеличили штат, и теперь тысячи наших высококвалифицированных сотрудников — планировщики, архитекторы, инженеры, художники, специалисты по обновлению и консервации, врачи, чья специальность кровь, пищеварительный тракт, мозги, — сидят сиднем и выпрашивают средства, чтобы начать работать.

— А я что буду делать?

— Вы сможете начать с клерка класса «Г» по работе с клиентами. Будете сидеть за столом и выслушивать жалобы. Нужно будет записывать фамилии, адреса и говорить людям, что они получат извещение по почте.

— Чего уж проще.

— Самая трудная у нас работа. Необходимо будет делать вид, что внимательно выслушиваете. Если увидите, что клиент иссякает, задайте какой-нибудь вопрос — лишь бы не умолк. Пусть говорит, пока не выдохнется, и еще дольше, если это возможно.

— И по его рассказу я должен буду написать отчет?

— Нет. Просто отметьте фамилию, адрес и скажите, чтобы ждал извещения по почте.

— Почему?

— Этого вопроса я и боялся, — вздохнул Гилкрист. — Как я уже указывал, многим мы не можем помочь из-за отсутствия средств. Среди них немало людей все еще сильных и энергичных; если такого человека разом лишить надежды, он может взбунтоваться. Надежду нужно убивать постепенно, чтобы неудачник успел внутренне с этим примириться. Мы стараемся продлевать надежду, пока не иссякли жизненные силы, которые ее питают. Только после этого человеку позволяется взглянуть правде в лицо.