Конечно же, это было написано истинно русским человеком и патриотом. Патриотом — не царям, в правление которых он жил, чета.

Если бы Александр I и Николай I обладали гибким умом Шелихова, твёрдым предприимчивым характером Баранова и мощью государственного ума Петра I, то Загоскин в своём путешествии 1840-х годов по Русской Америке переезжал бы не из одного редкого поселения-редута в другой, а из одного города в другой город. И, может быть, уже и по железной дороге. Ведь даже при бездарном отношении верховной российской власти к Русской Америке в её цивилизованной части, то есть в Ново-Архангельске, жилось неплохо. Загоскин писал:

«Тоска по отчизне везде и навсегда останется болезнью русского, но здесь, за семнадцать тысяч вёрст от родины, болезнь эта отягчает сердце только при необыкновенных случаях. В частной, обыкновенной жизни человека смело можно считать Ситху ближе к Петербургу, чем большая часть наших провинциальных городов».

А при этом тот же Загоскин свидетельствовал:

«Надобно побывать в Ситхе, чтобы понять ожидание почти тысячи человек прихода из Охотска судна, на котором единожды в год доставляются из Европы в американские колонии форменные бумаги, газеты и письма…»

Таким было положение даже в 1840-е годы!

Соответственно, Загоскин путешествовал по русским американским владениям в пору их наибольшего, пожалуй, развития по инерции, но — уже и в пору близящегося упадка. Не за горами был и упадок — прежде всего системный. В экономическом отношении ситуация была не такой уж и плохой. Так, хотя в двадцатилетие с 1842 по 1862 год добыча морских бобров упала по сравнению с периодом 1797–1821 годов почти втрое — с 1 232 374 до 372 894, добыча речных бобров возросла в четыре раза — с 34 546 до 157 484. При этом резкое сокращение добычи морских бобров-каланов и морских котиков объяснялось не столько подрывом промысловой базы (в РАК об охране ценного зверя постоянно заботились), сколько сокращением рабочих рук в колониях.

Уменьшилось число алеутов — почти вдвое, но не в результате сознательного геноцида — как это было в случае истребления индейцев в США, а прежде всего из-за завезённых на Тихий океан европейцами болезней, особенно оспы.

Помощник хирурга экспедиции Кука Д. Самвелл в своём описании Камчатки в дневнике писал: «Что до камчадалов, то следует сказать, что они совершенно порабощены русскими после ряда сражений, в которых они боролись за свою свободу и в этой борьбе погибли многие из них… Как все порабощённые народы, камчадалы скромны и покорны, и русские нам говорили, что они теперь не бунтуют и послушны велениям своих господ».

Оставим за скобками словарь Самвелла — оценки англичанина иными быть не могли, ибо в части любых аборигенов он мыслил себе лишь два состояния: «бунтовщик» или «раб». Взаимотношения русских и камчадалов, как и вообще русских с народами того азиатского Севера, куда русские пришли, были сложнее, они развивались от враждебности аборигенов в сторону их положительной адаптации к новым условиям. Но для нас существенно то, что одной из причин уменьшения численности камчадалов уже Самвелл называет оспу.

А вот что писал Загоскин о своих впечатлениях от речки Уналаклик, где стояло «заведение» Компании: «До оспы многолюдное туземное жило (жильё. — С.К.) находилось на берегу реки. Нынче оно заметно только по ямам огнищ, которые находились в зимниках… 13 душ перешли на правый берег и поселились в небольших зимниках, в 1/4 мили от компанейских строений».

Приведу ещё одно его же свидетельство: «На острове Св. Михаила находятся два туземных жила… Первое до оспы было многочисленно, но нынче состоит всего из 19 душ обоего пола. Оно называется Тачик… Второе жило называется Атхвик: в нём 45 душ обоего пола… Русские, при водворении своём в Нортоновом заливе, нашли многолюдные жилы туземцев: в Паштоле, в Пихмихталике, на мысе Стефенс, в Кикхтагуке, Уналаклике и Тачике… Куда девался народ? Вымер от оспы, — говорят туземцы, и слова их подтверждают старожилы редута».

Так или иначе, людей в колониях не хватало, и нехватку следовало восполнять, конечно же, за счёт государственного заселения американской территории российских владений. Устойчивое будущее Русской Америке на тихоокеанском побережье континента мог обеспечить — как в своё время английским колониям на атлантическом побережье континента — лишь возрастающий приток деятельного населения из России. В Русской же Америке шёл обратный процесс, и это становилось уже не просто недальновидной, но попросту преступной линией официального Петербурга во главе с царём.

В СОРОКОВЫЕ годы Русская Америка понесла и свою первую серьёзную системную и территориальную потерю — за бесценок был продан Форт-Росс. История основания и существования Форт-Росса освещена в России не лучшим образом, и хотя об этой колонии РАК уже говорилось, имеет смысл вернуться к ней ещё раз.

Ещё в 1806 году в секретной записке Резанова министру коммерции Румянцеву от 17(29) июня было сказано, что русская торговля с Калифорнией может иметь миллионный оборот. Тогда же Резанов составил «секретное предписание» Баранову, где считал необходимым «водворение» русских на «берегах Нового Альбиона», т. е. Калифорнии, в расчёте на поддержку этого проекта правительством.

Если брать план Резанова во всей его полноте, то его автор предлагал, заняв соседствующий с русским архипелагом Александра и с островами Королевы Шарлотты остров Кайганы, устроить на нём эллинги для строительства «военных бриков» и «отбить навсегда бостонцев от торга сего и… мало-помалу… простираться далее к югу, к порту Св. Франциска, границу Калифорнии составляющего». Резанов предполагал и занятие русскими устья реки Колумбия (Орегон). В то время, когда план выдвигался, он был вполне реален, и по оценке Резанова, для его реализации требовалось 200 человек.

28 января (9 февраля) 1808 года первенствующий директор Главного правления РАК Булдаков написал о том же самому императору Александру I, и некоторые места записки зятя Шелихова выглядят настолько невероятно, что при их чтении не знаешь — то ли прибегать к «ненормативной» лексике (становящейся, правда, в нынешней «России» почти нормативной), то ли — биться головой о вековечную российскую стенку от мысли: «Ну почему, ну почему мы упускали и упускаем выгоднейшие возможности!»…

Вот что писал Булдаков:

«Всемилостивейший государь! Покойный действительный камергер Резанов, осчастливленный поручениями в.и. в-ва обозреть североамериканские российские заселения… равно уполномоченный и со стороны Российско-американской компании по её торговым видам… сделал много полезных открытий и замечаний ко улучшению российской торговли… Между прочими его замечаниями, подтверждёнными и самоличным его опытом в бытность его в Калифорнии, есть одно такой важности, что я в лице всего сословия Российско-американской компании приемлю смелость всеподданнейше довести оное до сведения в.и. в-ва.

Калифорния изобилует премножеством хлеба и, не имея никуда оному отпуска, ежегодно оставляет в гнилости более 300 000 пудов (почти 5 тысяч тонн! — С.К.); напротив того, американские заселения должны получать хлеб, провозимый через Сибирь одним сухим путём более 3000 вёрст, отчего самой компании становится он около 15 рублей пуд. Также и отвозимый в Камчатку казною на тамошние войска становится более 10 руб. пуд…