- Люблю тебя, - шепнула она.

Улыбалась, смотрела на него, а ему оставалось толькоудивляться на самого себя. Это каким же надо было быть дураком, чтобы решитьсяна что-то, на целую жизнь, без неё? Как только сил хватило уйти, попыткикакие-то предпринимал, чтобы не думать, не вспоминать...

Как он жил все эти месяцы один?

Теперь они неожиданно заспешили так, словно у нихсовсем не было времени. Несколько минут и - конец света. И не будет ничего, инадо всё успеть. Уцепиться, не упустить момент, последнюю возможностьзадержать. Дышать было нечем, вырывались какие-то хрипы и стоны. Целовал её,вроде бы лихорадочно, а получалось мучительно медленно, хотя мысленно себяподгонял.

Не было никакой игры. Не было романтики и соблазна.Хотелось, но снова ничего не вышло. С ней - никогда не получалось. Только с нейдрожали руки, мутилось в голове от желания и нетерпения, и весь его многолетнийопыт куда-то улетучивался. Илья на самом деле превращался в того юнца, которыйхотел от жизни всего и сразу, непознанного и доселе запретного и недостижимого.

Как они уместились на этом узком и неудобном диване -загадка. Одежда грудой лежала на полу, Говоров один раз не удержался, и ногасоскользнула вниз, упёрся коленом в одежду. Чертыхнулся и поторопился вернутьсяк Ксюше, в дальнейшем пришлось быть поосторожнее, не хотелось свалиться в самыйважный момент. Ксения обхватила его ногами, но Говоров ловко перевернулся наспину, усадив её на себя сверху. Так на самом деле стало удобнее, да ибезопаснее. Гладил по гибкой спине, поддерживал под бёдра и смотрел в её лицо,встречал отрешённый, замутнённый, горящий взгляд. Она наклонилась и поцеловалаего. Её губы были тёплыми, язычок горячим, а глаза стали чёрными, а не карими.Чёлка прилипла ко лбу, Ксюша отвела рукой волосы, чтобы не лезли в глаза, аИлья ею любовался. Сквозь пелену в глазах, завесу наслаждения, всё ещё упрямовыныривая из омута, старательно цепляясь за какую-то мысль, которая ещёпробивалась сквозь шум крови в ушах.

Старый диван отчаянно заскрипел, протестуя, когдаИлья упёрся ногами в подлокотник. Ксения же тыкалась носом в его шею, тяжело, снадрывом дышала, потом застонала и ослабла. Ему же понадобилась ещё пара минут,чтобы дойти до края. Зарычал, откинул голову назад и напрягся. Затылку сталобольно, под головой был твёрдый подлокотник, но боль показалась лишьнезначительным неудобством. На один короткий миг всё потеряло значение, толькопродолжал крепко удерживать девушку, понимая, что пережитым обязан только ей,потом расслабился.

Медленно приходили в себя. Осторожно перевернулись,Говоров прижал Ксюшу спиной к своей груди, обнял обеими руками, как утром, инекоторое время они лежали молча, чувствуя жар, исходящий от разгорячённых тел.

Она лежала рядом, такая доступная, такая родная - сгладкой кожей, худыми плечами, длинными ногами и изящной спиной, которой к немуи прижималась. Илья поцеловал Ксению в плечо, потёрся щекой о шелковистыеволосы, а она взяла его за руку.

- Не замёрзла? - шёпотом спросил он, почувствовав,как она теснее прижалась к нему. И не дожидаясь ответа, перегнулся и выудил изгруды одежды свой свитер. Прикрыл Ксению.

Она перевернулась на спину, сунув нос под его свитер,улыбнулась.

- А почему мы шёпотом разговариваем? - проговорилаона.

- Как ты жила без меня?

- Без тебя? Плохо. А сама по себе - вроде ничего.

- Путаница, - Илья поцеловал её в уголок губ.

- Путаница, - невесело подтвердила Ксения. Погладилаего по выбритой щеке.

- Вернёшься ко мне?

- А я не вернулась? - рассмеялась она.

- Я о работе. Мне очень тебя не хватает. И на работе,и в жизни... Мне не хватает тебя, - проговорил он ей на ухо, улыбаясь.

Она покачала головой и вновь засмеялась, когда губыИльи, щекоча, прошлись по её шее.

- Не вернусь!

- Это как понимать? - он поднял голову и непонимающепосмотрел.

- А вот так! - встретила его взгляд и быстрозаговорила: - Мне нравится у Лены, Илюш! Правда. Так интересно, столько всегопроисходит.

Говоров откровенно скривился.

- Наслышан.

- Обиделся?

- Даже не думал.

Ксения потянулась, осторожно, чтобы не соскользнуть сдивана, обняла Илью и погладила его по спине.

- Не обижайся. Я сама не ожидала, что мне такпонравится. Это что-то новое, необычное... Я тебе покажу свой проект, -похвастала она. - Только мой.

Илья улыбнулся и поцеловал её в кончик носа.

- Я тебя люблю. Ты у меня, как солнышко.

- Ты так раньше говорил.

- А почему я сейчас не могу так сказать?

Ксения уткнулась в его грудь лицом.

- Я постриглась.

Он кивнул.

- Да. Мне назло, я знаю.

- Тебе совсем не нравится?

- Я же тебе говорил, что тебе идёт.

- Но тебе не нравится, - настаивала она.

- Нравится, - успокоил Илья. Прикоснулся пальцем к еёмакушке. - Вот отсюда и до пальчиков на ногах - мне нравится всё. Безисключения. - Приподнялся на локте и огляделся. - Не пора ли нам диванразложить?

Утро следующего дня началось с негодующего Ксюшиногокрика.

- Ваня! Иди сюда немедленно! Ты что натворил?

Илья, с бритвой в руках, выглянул из ванной комнаты.

- Что случилось?

Ксения продемонстрировала ему детскую шапку, а вдругой руке у неё был оторванный помпон.

- Вот что случилось.

Говоров хмыкнул.

Ванька выглянул из комнаты, увидел разгневанную матьс испорченной шапкой в руках, и тут же насупился. Ксения строго посмотрела нанего.

- В чём, скажи на милость, ты собираешься идти всадик?

- Но она мне не нравится!

- Но это не значит, что ты должен её портить! Ваня,мы же вчера договорились, что сходим в магазин.

- Когда?

- Когда будет время.

- А его всё нет, - упёрся Ванька. И посмотрел наИльи. - Папа, скажи!

- Как ты умудрился его оторвать? - поинтересовалсяГоворов.

- Я не оторвал, я его ножницами отрезал.

- Он ещё и ножницы достал!..

Илья качнул головой, глядя на ребёнка.

- Ты неправильно поступил. Ты маму с самого утрарасстроил.

Ванька выразительно выпятил нижнюю губу и низкоопустил голову.