Всё настолько до невероятности хорошо, что кровь в венахбурлит.

Решил позвонить Денису, предупредить, что, скорее всего,сегодня в офисе не появится, даже телефон в руку взял, но мысли неожиданноскакнули совсем в другом направлении, и о звонке он позабыл. Вместо того, чтобынабрать номер, принялся вспоминать вчерашний вечер. Как Ксения ушла с кухни,оставив его одного, приходить в себя после несвойственных ему откровений ипризнаний. Он тогда с трудом поднялся с колен, пересел на табуретку у окна исидел долго, как ему показалось, целую вечность. Слышал тихие Ксюшины шаги вкомнате, она что-то делала, открывались и закрывались дверцы шкафов, а затемвсё стихло. Илья чутко прислушивался, пытался уловить хоть какой-нибудь звук, шорох,но было тихо.

И посмеялся над собой. Его ждёт женщина, которой оннесколько минут назад признался в любви, честно, как никогда раньше, и она егоне прогнала, не посмеялась, не вспомнила ни одной обиды, а он сидит здесь иотчаянно трусит. Боится, что придёт к ней, а она вдруг опомнится, и всёзакончится. Что даже надежды не останется...

Но она его не выгнала. Когда он вошёл в комнату, она ужележала в постели, на застеленном диване, закутавшись в одеяло, словно жуткозамёрзла. А свет не выключила. Его ждала.

Говоров посоветовал себе успокоиться и присмиритьрвущиеся на волю эмоции. Осторожно заглянул в Ванькину комнату, потом дверьплотно прикрыл.

Ксения, кажется, не дышала. Лежала, свернувшиськалачиком, уткнувшись носом в подушку. Илья разделся, не спуская с неё глаз,потом выключил свет и наконец, лёг в постель. Залез под одеяло, положил головуна подушку и на несколько секунд замер в не совсем удобной позе. Постаралсяуловить Ксюшино дыхание.

На тумбочке, совсем рядом громко тикал будильник. Ильюэто звук отчего-то раздражал, он даже голову повернул и посмотрел на часы втемноте. Потом принял более удобную позу и заложил руку за голову. Покосился наКсению, но тронуть её не решился. Вскоре затосковал, понимая, что ведёт себянеправильно. Не так всё. А пока пытался принять правильное решение, она сама кнему повернулась и молча прижалась. Говоров улыбнулся в темноте и обнял еёдвумя руками, поцеловал в лоб.

Она отчётливо всхлипнула, шмыгнула носом и больновцепилась в его руку. Заревела, кусая губы. Илья подтянул её повыше и поцеловалв кончик носа, потом в щёку. Почувствовал солоноватый привкус и принялсяпальцем аккуратно её слёзы вытирать.

- Не плачь, - шёпотом попросил он.

Ксения обняла его за шею и согласно кивнула. И сновавсхлипнула.

Он провёл рукой по её коротким волосам, потом большимпальцем по её щеке вниз к подбородку.

- Я тебя люблю.

По её щекам вновь покатились слёзы. Илья опустил головуи провёл губами по Ксюшиной шее, спустил с плеча широкую бретельку ночнойрубашки, ладонь заскользила вниз по руке, а потом накрыла грудь. Дотронулся, иего словно калёным железом насквозь прожгло. Дыхание стало лихорадочным, рукинетерпеливыми, а когда услышал прерывистый вздох, вырвавшийся у Ксении, чуть вголос не застонал. Она сползла на подушках вниз, и Илья навис над ней,продолжая ласкать её. Потянулся к губам, чувствуя, как она цепляется за негоруками и ногами.

- Я так скучала по тебе... каждый день скучала...

Её ночная рубашка ему мешала. Илья дёрнул сначалабретельки вниз, потом подол наверх, но мягкая ткань никак не хотела поддаватьсяна его уловки. А терпение иссякало.

Пальчики Ксении знающе пробежались по его позвоночнику,и Говоров с лёгким стоном выгнулся и взволнованно задышал. Ксения прикоснуласьпальцем к его губам.

- Я тебя люблю, - шепнула она и прижалась щекой к егоплечу.

На мгновение все плотские мысли его оставили. Зато сталолегко, но бросило в жар. Закрыл глаза и прижался лбом к её лбу.

- Я сделаю всё, чтобы ты никогда не пожалела об этом.

А она вдруг рассмеялась.

- Я и так не жалею.

Он открыл глаза и улыбнулся. Потёрся носом о её нос.

- Ты меня прощаешь?

- Прекрати, Илюш... Это было наше решение, и оно былоправильным.

Илья покачал головой, хотел возразить, но Ксенияприподнялась и поцеловала его в губы.

- Ты прекратишь со мной спорить или нет?

Он тихо рассмеялся.

- Прекращаю.

Она крепко обняла его за шею, ему даже больно стало.Прижалась всем телом, а Илья нетерпеливо дёрнул её ночнушку наверх. Поцеловал,чувствуя, как изнутри поднимается совсем другой жар, который затмеваетрассудок, и замер, когда из детской послышался хныкающий голос.

- Мама, я не могу спать, он мне мешает!

Оторвались друг от друга. Ксения пару секунд переводиладыхание, а потом завозилась, выбираясь из-под Ильи. Он откатился в сторону исел на постели, наблюдая, как Ксения встаёт и торопливо натягивает на плечибретельки рубашки.

- Мама!

- Иду, милый. Кто тебе мешает? - спросила она, входя вВанькину комнату.

- Пластарь. Он тянет.

- Пластырь мешает? Давай я посмотрю.

В детской зажёгся свет, а Илья лёг и прикрылся одеялом.

- Давай его снимем на ночь, - услышал он Ксюшин голос.

- А папа где?

- В комнате.

- Спит?

- Да... Вот так. Так лучше? Не три рукой.

- Лбу холодно.

Ксения рассмеялась.

- Сейчас пройдёт. Ложись.

Через минуту щёлкнул выключатель, и снова стало темно.

- Мама, дверь не закрывай! Я боюсь.

- Хорошо, не буду.

Она вернулась в постель и тут же приложила палец к губамИльи. Зашептала ему на ухо:

- Молчи. Голос твой услышит, вообще не уснёт.

Говоров кивнул и обхватил её палец губами.

- А папа точно спит? - проявил бдительность Ванька.

Ксения почувствовала, как губы Ильи раздвинулись вулыбке.

- Спит, Ваня, спит. И ты спи. Чтобы я больше ни одногослова от тебя не слышала.

Ребёнок горестно вздохнул, повозился, чемусвидетельствовало поскрипывание его кровати, и затих.

Ксения с Ильёй несколько минут лежали, боясьпошевелиться, потом Говоров приподнялся и укрыл Ксюшу одеялом. Поцеловал в лоб,как маленькую.

- И ты спи.

Она тоже поёрзала, устраиваясь поудобнее, пристроилаголову на его плече, а руку на его груди. Говоров накрыл её ладошку своей изакрыл глаза. Правда, уснуть быстро не надеялся, слишком возбуждён ивзбудоражен был. Но уснул на удивление быстро. И на редкость сладко.