— Я не боюсь, — обиделась сестра. — Но должен же хоть кто-то из нас двоих проявлять здравомыслие!

— Ну и проявляй. Если хочешь, я отдам бинокль тебе, будешь сама им распоряжаться, чтобы никто не разбил и не натыкал ничего в настройках.

— Тоже мне здравомыслие! Этот бинокль даже из дома выносить нельзя…

— Энни, чего ты такая нудная?! — рассердилась сестра. — Бинокли делают, чтобы в них смотреть. Мы и будем смотреть! Что с ним станется? Папа говорил, по этой штуковине на танке можно ездить и ничего с ней не случится. А ты трясешься, как над яйцом.

— Если мы собьём настройки…

— …папа рассердится, — продолжила за неё сестра, — и бла-бла-бла… Ну, предположим, собьём мы твои драгоценные настройки. Хотя я не дура и не буду так косячить. И что? Папа всё вернёт назад в несколько кликов, он умеет управляться с этой штукой.

— Он узнает и…

— …и отшлепает маленькую Энни ремешком по попке! А потом поставит в угол и лишит сладкого! Успокойся. Папа, если узнает, конечно, накажет. Но не смертельно же. А главное, как он узнает? М?

По лицу сестры было видно, что она колеблется. В конце концов, ей тоже хотелось посмотреть в бинокль за Периметр.

— Ладно, ты победила, — сдалась Энни. — Но я предупреждала!

— Да хватит уже, пойдём лучше завал разберём и запихаем коробки обратно в шкаф, папа всё равно не помнит, как они там лежали, — отмахнулась Элли. — И кровать надо заправить. По линейке. Кровать если криво застелем, точно заметит.

Корпоративная зона «Мариянетти»

Удача — та ещё сука, в какой бы из трёх ипостасей она ни выступала. Раггиро, конечно, понимал, что его неприятности рано или поздно завершатся. Тем более, текущие уж точно закончились, причём закончились без особых, кажется, последствий. Подумаешь, старая китайская пизда выкинула из сектора, словно нашкодившего малолетку… не грохнула ведь. А могла. С неё станется. Убил бы того охранника — точно бы грохнула.

Жаль, конечно, что быстро сворачиваться пришлось, так и не повидал коллегу из «Амилайта» с «мордой, как у борца», ну да ладно, жизнь длинная, мегаплекс большой, а дорог в нём не так уж много. Ещё получится пересечься рано или поздно.

И всё-таки очевидно, что история с сукой Одди пока не закрыта и долго будет аукаться. Может, именно из-за этих мрачных мыслей рейдеру, идущему по полупустому коридору родного корпуса, мерещилось, что все встречные сотрудники бросают на него косые взгляды?

За этот выход Раггиро вымотался и физически, и морально. Бывает такое. Вот только, когда дело сделано хорошо, ощущаешь приятную усталость и опустошение, а когда плохо — досаду и злость, и кажется, что все смотрят на тебя с осуждением, злорадством или даже с откровенным пренебрежением. Если ко всему этому добавить вымотанность — настроение вовсе делается образцово поганым.

А вымотался сильно. После того, как люди Ли Янь Цинь вывезли нарушителя спокойствия из сектора, Раггиро затребовал у координатора эвакуацию в корпзону. Однако быстрого возвращения не вышло. Возле оговоренной точки эвакуации была засечена подозрительная активность, пришлось уже по темноте ехать лишние двадцать километров до резервной. Потом в вертолёте на рейдера косился весь десантный наряд. Не сказали ни слова, но под любопытно-осуждающими взглядами поди расслабься. Только завёлся ещё больше.

По возвращении, когда Раггиро, напряжённый и злой, едва спустился на вертолетную площадку, его сразу же взял в оборот дядя. Даже душ принять не дал — усадил в кабинете (спасибо, хоть не в допросной!) и два часа выпытывал на камеру все детали рейда в самых мельчайших подробностях. К чему такая дотошность, так и не объяснил, хотя видел, что племянник уже издёргался.

Ладно, кое-как закончили… Однако после допроса любящим родственником от Раггиро всё равно не отстали!!! От дяди его отправили на несколько этажей выше — в кабинет консильери. Раггиро поднимался на лифте и думал: «Как же вы все достали…»

Сантино Моретти вымотал ему всю душу идиотскими расспросами и уточнениями. Вот ему, высшему, ни разу не бывавшему за Периметром и лишь условно-приблизительно знающему, как там что устроено, нахуя подробности проваленной операции? Тем более, все эти подробности Раггиро уже рассказал под запись. Складывалось впечатление, что над завалившим задание рейдером просто утонченно издеваются. Он мысленно кипел, но внешне оставался вежлив и спокоен. Однако это противоречивое состояние накалило Раггиро до предела. Консильери как почувствовал, потому что после разговора отправил готовить отчёт и ожидать заключения.

Отчёт Раггиро написал кое-как, после чего пошел в комнату отдыха и торопливо принял ледяной душ, чтобы хоть чуть-чуть взбодриться. Не успел толком обсохнуть, снова вызвали к Сантино. Мля, сегодня его прям любят всем корпусом!

В кабинете консильери озвучил провинившемуся рейдеру вердикт, вынесенный по результату провала. Будто бы нельзя было сообщить по коммуникатору или через того же координатора! В общем, за срыв операции было приказано срочно отправляться в архив и отпахать месяц помощником архивариуса. Короче, вали нах, забудь про отдых и поощрения, закрывай провал успешной аналитической работой. Когда отдыхать? А ты разве устал? Где результат? Нет результата? Ноги в руки — и в архив. Отдохнёшь, когда отработаешь косяк. Ты ещё здесь? Исполнять.

Бля-а-а… спать рубит дико! Да еще архив этот, как назло, на цокольном этаже — ни окон, ни дверей, ни солнечного света, ни внешних звуков — только негромкое жужжание техники. Впору уснуть прямо на столе. Кстати, идея, заслуживающая внимания.

На входе в архив Раггиро приложил пропуск к магнитному замку. Индикатор мигнул зелёным, двери с шипением разошлись. Рейдер шагнул в огромный зал, уставленный рядами серверов, и включил коммуникатор, давая технике законнектиться с беспроводной сетью. Про себя Раггиро молился, чтобы на экране комма отразилось сообщение об отказе в доступе. Ведь административные твари обычно так медленно всё согласовывают, особенно допуски в секретные хранилища информации, да и вообще… любые допуски.

Хуй! В этот раз сработали на совесть. Допуск по особому указанию сверху оформили мгновенно, видимо, пока Раггиро ехал в лифте. Вот же уроды… Рейдер, наконец, оторвал взгляд от экрана коммуникатора и с удивлением увидел напротив сестру. Та смотрела на него с такой свирепой яростью во взгляде, что брат опешил:

— Велия, ты тут отку… — начал было он, но…

Обманчиво легкое движение — и левое бедро обжёг пропущенный лоу-кик, а сразу за ним последовал прямой удар в солнечное, который Раггиро чудом успел отвести. Комм полетел на пол, а Раггиро, зарычав, перехватил руку сестры. Велия вывернулась и отскочила, заняв боевую стойку.

— Ебанулась?! — брат, припадая на левую ногу, зло шагнул вперёд, но противница внезапно расслабилась, глядя ему за спину. Раггиро, не отрывая взгляда от женщины, встал так, чтобы боковым зрением видеть, на что она там уставилась. Бедро пульсировало от удара, с языка рвались матерные ругательства, но в дверях обнаружился старший архива — Фабио Конте, высокий седовласый старик, в осанке которого до сих пор угадывалась военная выправка.