Как ни странно, они вполне благополучно пережили путешествие в недра Травяного моря. Примерно двое из каждых десяти отправились в следующую жизнь, но наконец они обрели свободу.

Волнение в душе Сали росло.

Она окинула взглядом полосу примятой травы, оставшейся позади непрерывно движущегося города. Стебли распрямятся через день-другой. Через неделю никто и не поймет, что здесь прошел механический город, населенный тысячами людей. Впрочем, в настоящее время это поле служило местом для бедняков и переселенцев, которые не могли позволить себе жить в коконах и разбивали лагерь на ночь вокруг Шакры. Сали, направляя коня через толпу, подумала, что минуло почти два года, а Шакра по-прежнему напоминала лагерь беженцев. Когда они приблизились к городу, постоянно грызущий ее Зов Хана ослабел, а потом вообще затих. Без него Сали ощутила пустоту внутри.

Отряд воинов в черных доспехах ожидал ее у подъемника. Никто не вышел вперед, чтобы приветствовать Сали. На нее смотрели с подозрением. Сали ощетинилась: Шакра должна была встречать прибывших теплом и угощением, а не косыми взглядами.

Командир отряда поднял руку и обозрел длинную вереницу катуанцев, шедших за Сали.

— Бросок Гадюки, Искатель Души, тебя призывают в святилище Вечной топи.

— Не сомневаюсь, — буркнула Сали, спешиваясь.

Она передала поводья Мали.

— Это хороший конь, молодой, сильный духом. Не отпускай его, нашим людям он пригодится.

Мали положила руки поверх рук сестры и поцеловала кончики ее пальцев.

— Мы еще увидимся. Если шаманы опять призовут тебя к Возвращению, откажись, сестра. Ты нужна нам. Оставайся здесь, со мной!

И снова это прозвучало как приказ, а не как просьба. Сали улыбнулась, но не поддалась.

— Я исполню свой долг — ради нашего народа.

Она прекрасно понимала, что именно шаманы потребуют от нее в обмен на гостеприимство для беглецов. Никакой клан просто так не примет уцелевшие остатки другого племени. Такого обычая не было никогда. Всего лишь несколько веков назад кланы вели непрерывные жестокие войны друг с другом — так же охотно, как с чжунцами. Только когда Вечный Хан обрел силу, при поддержке Шакры и шаманов народы Катуа объединились.

Сиротам Незры понадобится особая защита, которую могут дать только шаманы. Разумеется, за это придется заплатить. И Сали была готова на любую цену, лишь бы ее люди выжили. Все знали, что закончится именно так, и дети Незры отдали ей подобающую дань уважения. Все, кроме Мали, которая упрямо отказывалась видеть правду.

Сестра не выпускала Сали.

— Ты не бросишь нас после всего, что было. Это несправедливо.

— Рано или поздно мы увидимся с тобой, Веточка. Будь счастлива, моя возлюбленная Малиндэ.

Сали отстранилась и коротко кивнула Даэвону. Тот прижал кулак к сердцу.

Последним к ней подошел Хампа. Он рыдал, не скрывая этого. Более того, он никак не мог решить, поклониться ему или приложить кулак к сердцу, и в конце концов неуклюже сделал то и другое.

Сали обняла ученика и шепнула на ухо:

— Будь сильным, младший брат. Я приказываю тебе найти в Травяном море уцелевших Бросков Гадюки. Они завершат твое обучение. Таков путь.

— Хорошо, наставница.

— Сестра.

Это было самое почетное звание.

Хампа упал на колени, громко плача.

Сали испустила долгий вздох и поскорее отвернулась от своих близких, пока чувства не вырвались на волю. Она направилась к ожидавшему ее отряду, ни в малейшей степени не заботясь о том, положено ли ей почетное сопровождение.

Мали крикнула вдогонку, перекрывая шум леса:

— Я буду ждать твоего возвращения на этом самом месте! Я не уйду без тебя! Ты слышишь, Сали? Я сожгу Шакру дотла, если ты не вернешься!

Крайний кокон опустил подъемник и ждал, когда Сали войдет в город. На полпути, уже над вершинами Травяного моря, она в последний раз оглянулась. Дети Незры сгрудились у подъемника и стояли молча; ряды беглецов тянулись по длинному узкому полю, насколько хватало глаз. Все до единого — мужчины, женщины, дети — прижимали кулак к сердцу. Обычный шум Травяного моря как будто притих. Сама земля платила Сали последнюю дань уважения.

Сали нарушила традицию и посмотрела на людей. Она ответила им тем же жестом. Это был ее народ, и она долго впитывала взгляды современников, прежде чем найти глазами сестру. Минуло много ударов сердца, прежде чем она наконец отвернулась.

Сали слегка удивилась, обнаружив, что наверху подъемника ее ждет отряд тяжеловооруженных стражей в черных доспехах. Командир отсалютовал ей.

— Мы здесь, чтобы проводить тебя к Совету, Бросок Гадюки.

Бросок Гадюки. Не Воля Хана, не Искатель Души. Как интересно. Во всех официальных вопросах ее связь с Ханом имела решающее значение. Если речь шла о чем-то священном, на первый план должно было выступить духовное призвание. То, что к ней обратились как к воину, встревожило Сали.

Она повела плечами, ощутив тупую боль: рана от топора не исцелилась до конца. Рука почти зажила, отчасти благодаря лекарям из числа беглецов, однако хватка еще оставалась слабой. Чтобы окончательно окрепнуть, был нужен еще хотя бы один цикл. Впрочем, все раны скоро перестанут иметь значение. Сали не собиралась бороться с решением шаманов. Ей оставалось жить несколько часов, не дней.

Стражи были почтительны. Они не пытались отнять у нее кнут или превратить почетное сопровождение в конвой. Сали заметила небольшую кучку зевак, стоявшую за первым мостом. Несомненно, им хотелось повидать беглую Волю Хана, возвращающуюся в Целое. Ее прибытие не было тайной, тем более что с собой она привела целую армию.

Сали удивилась, когда стражники повернули, не дойдя до моста, и направились по лестнице вниз, в чрево кокона. Этот ярус, известный как механический, был совершенно чуждым ей миром стали и пара. Там находились механизмы, управлявшие коконом. Сали и стражи миновали целую толпу механиков, следивших за шестеренками, и рабочих, которые поддерживали огонь в топках. Некоторые рабочие, черные от копоти и сажи, мельком глянули на нее — но ничего более.

Отчего шаманы предприняли такие усилия, чтобы отделить ее от обитателей Шакры? Она ведь вернулась, чтобы исполнить последний долг перед Ханом. Шаманам следовало петь ей хвалу и укреплять веру людей в Вечного Хана и свою незыблемую мудрость. Что-то тут не складывалось. Сали продолжала размышлять, когда они перешли очередной мост. Она посмотрела вниз на огромные гусеницы, которые двигали кокон с его обычной неспешной скоростью, — он непрерывно полз вперед, чтобы не затонуть.

То и дело, перекрывая шум труб, звучал приглушенный голос, отдающий приказы: выровнять и поддерживать скорость, изменить направление, проверить запас огненных камней, которые заставляли все коконы — а в Шакре их было почти сто — действовать сообща.