На этот раз он больше не может сваливать все на злой рок и судьбу, на природу, Бога или какие-то невидимые силы.

Теперь он несет всю полноту ответственности за все, что с ним случится.

Эдмонд Уэллс, «Энциклопедия Относительного и Абсолютного знания», том XI

241.

К стене напротив застекленного окна профессор Давид Уэллс прикрепил широкую полоску бумаги, изобразив на ней все, что в его глазах представляло глобальное видение человеческой эволюции. Назвал он ее так: «Сводный график эпизодов прошлого и возможных эпизодов будущего».

На горизонтальной линии шли даты, над ними описание событий, а еще выше – рисунки, символизирующие эти явления или характеризующие элемент таблицы.

На схеме представители человеческого рода гуськом двигались вперед, постепенно выпрямляясь и теряя волосяной покров. Лица приобретали все более современные черты.

Затем Давид Уэллс изобразил человека, эволюционирующего в сторону уменьшения размеров, и дошел до создания Homo metamorphosis.

Этот вид был разделен на три подвида.

Первый подвид был представлен ползущим МЧП с широкими ладонями, позволяющими рыть тоннели (Homo subterraneus, человек подземный).

Еще две ветви ученый расположил на линии ближайшего будущего, изобразив МЧЛ с крыльями, как у летучей мыши (Homo volaticus, человек летающий), и его собрата с плавниками вместо рук (Homo aquaticus, человек водный).

– Как бы я хотела взмыть ввысь на собственных крыльях, – прокомментировала Гипатия. – Это вам не самолет и даже не парашют для прыжков с горного склона.

– По всей видимости, за крылья придется заплатить утратой подвижности фаланг. Летучие мыши хватают фрукты нижними конечностями. Вы готовы пользоваться ногами вместо рук? Мне тоже хотелось бы обзавестись плавниками, уметь нырять и надолго задерживать дыхание. Когда я погружаюсь в маске и с баллонами за спиной, снаряжение кажется мне тяжелым и громоздким.

– А вот жить под землей, быть слепым и рыть тоннели – в этом точно ничего хорошего нет…

Кореянка сфотографировала схему, чтобы поразмышлять над ней на свежую голову.

Давид налил ей воды.

– Незадолго до вашего прихода я разговаривал по телефону с Натальей Овиц. Она рассказала мне, как идут дела у других игроков на Земле.

Он приподнял салфетку, и Гипатия увидела семиугольные шахматы.

– Вот они, игроки. Семь утопий, семь параллельных представлений о будущем, семь конкурентов, пытающихся вписаться в процесс эволюции.

– Подобно семи чакрам человечества… – прошептала девушка.

– Каждый из них уверен в своем лидерстве. И все верят, что одержат победу.

Давид взял белого короля.

– Будущее принадлежит… человеку, занятому исключительно потреблением? Лично я в это не верю.

Он отставил фигуру в сторону.

– Человек религиозный? Тоже не верю.

Зеленого короля постигла та же участь, что и белого.

– Человек-робот? Нет.

Давид убрал с доски синего короля.

– Человек, колонизирующий звезды? Не верю.

Черному королю также пришлось убраться с доски.

– Будущее, построенное исключительно на женском начале? Нет и нет.

Красный король отправился вслед за остальными.

Ученый отошел на шаг назад и заявил:

– Все они допускают ошибку, потому что зашорены, потому что смотрят только в одном направлении и не могут оценить ситуацию со стороны.

Он схватил фиолетового ферзя.

– Остаются микролюди, самостоятельно создавшие людей-мутантов: человека летающего, человека водного и человека подземного. В микролюдей мне верится больше.

Гипатия погладила схему в том месте, где ветвь эмчей расходилась на три параллельные подветви.

– Поймала себя на том, что я все пытаюсь представить мир, в котором одновременно доминируют эти три вида. В нем существовали бы подводные города… что-то вроде Нью-Йорка, накрытого стеклянным колпаком, и там живут МЧВ…

– А еще подземные жилища – гигантские муравейники, обитатели которых, МЧП, никогда не видели ни солнца, ни звезд, – подхватил Давид.

– Да, и… воздушные города. Представьте платформу, удерживаемую в воздухе реактивными двигателями или баллонами с гелием. В таких городах будут жить МЧЛ.

– А мы, Великие, не умеющие ни летать, ни плавать, ни рыть тоннели, останемся на своих местах.

– Но все ли будет в порядке с этими ветвями? Смогут ли люди жить в мире и гармонии с себе подобными, с другими видами? В гармонии с Землей и другими планетами? Захотят ли они идти по пути света, но не крови?

– Я надеюсь, что весь мой…

Давид не договорил, так как в этот момент прозвенел звонок и на потолке загорелась лампочка, говоря о том, что к ним идут гости.

В комнату вошла королева Эмма-666 в спортивном костюме. За ней шли телохранители и несколько министров. Замыкали процессию журналисты-эмчи.

Королева устроилась в высоком кресле, взглянула на схему и жестом дала понять, что одобряет ее, считая хорошим обобщением.

– Мой дорогой профессор Уэллс, – сказала она, – вскоре мы увидим, сработает ли ваш вариант, при котором, как вы выравзились, и волки будут сыты, и овцы целы.

– Должна признать, что вы все же нашли решение в ситуации, которая казалась неразрешимой, – с уважением произнесла министр экономики.

Эмма-666 указала скипетром на окно.

– Спектакль вот-вот начнется. Я подумала, что смотреть его лучше здесь, вместе с вами.

Микролюди расселись у окна, из которого открывалась широкая панорама космоса.

Все застыли в ожидании.

Королева вытащила мундштук и закурила, выпуская синеватые клубы дыма.

Давид и Гипатия прильнули друг к другу.

Вскоре на черном фоне возникла точка. Увеличиваясь, она превратилась в серебристую ракету, которая тащила на буксире колоссальных размеров шар, привязанный к ней стальными тросами.

– Я боюсь, – прошептала Гипатия, с силой сжимая Давиду руку.

– Я тоже, – признался он.

Ракета летела перпендикулярно Земле. Замедлив ход, она вышла в заранее определенную точку на границе между земной атмосферой и межзвездной пустотой. Команда «Катапульты» отстегнула тросы, и сферический астероид лег на орбиту – теперь он вращался вокруг Земли.