— Ни того, ни другого. Но я не понимаю...

Это невозможно. Застежка и место разрыва не могли так слиться с цепью, что их теперь не различить. Но я не думал, что Илло меня обманывает, да и мои пальцы не могли нащупать никаких неровностей в цепочке.

— Может быть, оно реагирует на тепло тела или что-нибудь в этом роде, — медленно сказала Илло. — Я слышала о камнях корис. Когда носишь их на голой коже, они оживают и становятся яркими и ароматными. Может, какой-то неизвестный сплав или металл при таких условиях восстанавливается?

Так это или нет, но мне не нравилось, что этот сплав среагировал на меня. Когда она только предложила мне надеть цепочку, я встревожился. А теперь беспокоился еще сильнее.

— Возьми нож у меня на поясе и попробуй разъединить цепь, — сказал я.

Она отшатнулась и сразу ответила:

— Нет!

— Нет? Почему? Думаешь, я буду носить то, от чего не могу избавиться?..

— От чего ты не должен избавляться.

Она говорила уверенно, и я удивленно посмотрел на нее.

Поскольку мне самому ножом пользоваться было неудобно, пришлось, к удовлетворению Илло, оставить цепочку на себе. Я испытывал негодование, подкрепленное страхом.

— Объясни, почему... — Я старался говорить спокойно, не давать волю гневу.

— Не могу. Только каким-то образом знаю, что ты должен его носить...

Я сжал зубы, чтобы она не догадалась о моем страхе. Вырвал у нее шокер и принялся безжалостно поливать лучами растения за аркой, расчищая путь за эти едва различимые стены.

Луч становился все слабее, и я понял, что в ярости истратил весь заряд. Это отрезвило меня. Мы не знаем, как далеко простирается растительность и сколько еще времени придется пользоваться шокером.

Я перезарядил шокер, но не смотрел на Илло и не разговаривал с ней. Все время ощущал на шее эту цепь, которая, как мне казалось, сделала меня рабом неведомой силы. И хуже всего то, что я не знаю, что это за сила и как она проявит свою власть надо мной.

Меня толкнули в плечо, толкнули властно, с такой силой, что я чуть не упал лицом вниз на увядшие растения. В ушах раздался рев Витола, могучий рев, какой никогда не вырывался из его глотки. Бык оттолкнул меня в сторону, задел канистрой с водой, которая висела у него на боку, и я отлетел к Илло.

Опустив голову, вожак копытами рыл землю, подняв тучу увядших листьев и кусков почвы. Глаза его покраснели, и весь он представлял собой картину безумного гнева, словно его захватили те же чувства, что недавно владели мной.

Дру отозвалась на этот рев своим, более высоким, и попыталась встать рядом со своим самцом. А Вобру встал на задние ноги, он как будто хотел тоже пройти вперед, но массивные тела двух других гаров не давали ему прохода.

Я не видел, что так взволновало гаров, и не мог даже догадаться. На самый внимательный взгляд ближайшие кусты казались такими же, как раньше. И теперь, когда тары замолчали, ничего не было слышно. Витол и его подруга прошли под аркой, и нам ничего не оставалось, как следовать за ними.

Сам не сознавая этого, я, проходя под аркой, взялся рукой за цепочку. Какое предупреждение или приветствие содержится в этой причудливой надписи? Какое отношение она имеет к табличке, которую я ношу вопреки собственному желанию?

Тары остановились. Витол уткнулся носом в стену растительности, еще не расчищенной шокером. Я протиснулся мимо тара, стараясь не притрагиваться к листам и колючкам. И снова начал поливать растительность, экономно тратя заряд, но стараясь сделать проход пошире.

Мы шли все дальше, но не видели ничего другого, что скрывала бы чаща. Если стена окружает поселок или просто здание, где оно? За растениями ничего нет, кроме других растений.

Витол остановился так неожиданно, что я ударился о его широкое плечо. На этот раз он не отодвинулся, и я не смог пройти вперед. Бык опустил голову и подцепил рогом гниющие на земле растения. Листья и ветки разлетелись, обнажилась почва. Но Витол на этом не остановился. Он продолжал копать рогом, разбивал землю копытами. Во все стороны полетели большие куски слизистой почвы. Усилия Витола вызвали такое зловоние, что у меня сперло дыхание. Илло рукой закрыла нос.

Там что-то есть — под этим покровом мертвой почвы (я не мог думать о ней как о земле: никакого родства с чистой почвой наших равнин). Усилия Витола привели к появлению гладкой поверхности, правда, выпачканной жирной, дурно пахнущей глиной, но это явно не обычная земля.

Витол продолжал усердно работать, сначала одним большим раздвоенным копытом, потом другим. Вобру отодвинул плечом мать, встал за большим быком и тоже принялся разбрасывать уже взрыхленную землю. Мы с Илло изумленно наблюдали, как тары расчищали площадку, которая с каждым мгновением становилась все больше. Время от времени Витол поворачивал ко мне голову и фыркал. Было совершенно очевидно, что ему нужно: я, который всегда командовал животными, теперь должен подчиняться его приказам, расчистить шокером следующий участок растительности, а потом отойти в сторону.

Мы больше не были в туннеле, образованном растительностью. Скорее оказались на поляне, вернее, металлической площадке, почти квадратной, очищенной усилиями животных от растительности. Металл показался мне тем же самым, из которого сделана цепочка у меня на шее.

Хотя ядовитая растительность Чащобы, может быть, веками покрывала этот металл, на нем не было ни следа ржавчины или износа. Я даже не пытался понять, каково назначение этой площадки и что заставило гаров действовать так необычно. Илло наклонилась, но не прикоснулась к металлической поверхности.

— Мне кажется, это не мостовая. — Она внимательно разглядывала площадку. Я не видел в ней никаких щелей — гигантская цельная плита.

Тары кончили расчищать площадку и теперь стояли спокойно, опустив головы и почти касаясь носами металла. Принюхиваются? Или ищут что-то? Я уже не мог удивляться и потерял всякую уверенность. У меня на глазах тары, которых я считал животными, конечно, умными, но все же животными, совершили действия, свидетельствующие, что мы очень ошибаемся в их оценке. Они не просто племенной скот, который высоко ценят поселенцы на Вуре. В этот момент я даже подумал, что этот вид гораздо более древний и развитый, чем мы полагали. Может, их далекие предки знали народ, соорудивший площадку, которую они раскопали прямо перед нами?

Илло вскрикнула и сделала один-два шага ко мне. Я схватил ее за руки. Платформа, которая казалась такой прочной и незыблемой, начала опускаться и уносила нас с собой.

Я пытался добраться до края, потащив за собой девушку. Витол тяжело шагнул, развернулся и отрезал мне путь к отступлению. И прежде чем я смог обойти его, мы были уже слишком глубоко, так что даже прыжком я не дотянулся бы до края.

Тары зашевелились. Я услышал, как тревожно фыркнул Бобру. Я говорю «услышал», потому что нас окружила тьма. Над нами по-прежнему полоска света, но уже очень высоко. Похоже, мы снижаемся очень быстро и никакой свет не проникает в глубину, куда уносит нас платформа.