– Недоразумение, и только. Голова заживёт, были бы мозги в ней, то да, обидно, так что волноваться не о чем, – ещё и шутить пытается в такой ситуации, когда я готова разрыдаться и просить его не уходить, не отпускать меня, потому что мне страшно без него. Страшно двигаться. Страшно думать. Страшно жить. Страшно, просто страшно, если я не увижу его и не буду уверена, что с Рафаэлем всё в порядке.

– Мисс Райз! – Громкий крик раздаётся рядом с нами, и я поднимаю голову, радуясь тому, что пришёл врач с рабочими, ещё и преподаватель, да и Марджори.

– Он… упал… помогите ему, – отталкивая парня от себя, поднимаюсь на ноги, указывая на Рафаэля.

– У него… его тошнит, и у него было повреждено ребро ранее, там снова, может быть, трещина или что-то ещё. Упал с лошади, она его скинула, я…я не уследила, привязала её там, – сумбурно объясняя, отхожу в сторону, пока ему помогают подняться на ноги, а он возмущается, снова убеждая, что в порядке. Только вот его ведёт в сторону, Рафаэль бледнеет ещё сильнее и жмурится. Господи, что я наделала?

– Мисс Райз, вы забыли о технике безопасности? Вы не первый год занимаетесь верховой ездой! Вы хоть понимаете, что подходить спереди к раздражённому животному нельзя?! Она могла лягнуть вас, укусить, защищая себя! – Ругает меня мужчина.

– Я…я…

– Боже мой, мисс Райз, этому молодому человеку угрожал минимум опасности! Мне уже рассказали, как вы подбежали к лошади, и схватили её за поводья, когда она чуть не затоптала вас! Это запрещено! Если ваш отец узнает, то он убьёт всех нас! А если бы не обошлось, мисс Райз, если бы вы в рубашке не родились, то были бы уже трупом! Отстраняю вас от практических занятий на месяц, мисс Райз, пока вы не сдадите теорию вместе с вашим горе-учеником. Вам всё ясно?

– Да, – тихо отвечаю я, виновато опуская голову.

– Возможно, сотрясение. Мы его заберём в медицинский кабинет, он там побудет…

– Нет, я не согласен. Нет, – подаёт голос Рафаэль, брыкаясь в руках двух крепких мужчин.

– Пожалуйста, иди с ними, мон шер, пожалуйста, – шепчу я, когда наши глаза встречаются.

Он едва кивает мне и соглашается лечь на носилки. А я остаюсь одна, смотря, как Марджори причитает и бежит рядом с ними, как преподаватель отчитывает его, тоже ругая, как и меня. Они что, ослепли? Они не понимают, что ему плохо, и он чуть не погиб из-за меня? Это только моя вина. Моя!

Срываюсь на бег и несусь к сестринству. Никогда так быстро не бегала, даже нормативы по физкультуре ненавижу, а сейчас лёгкие горят, во рту собирается вязкая и горькая слюна, когда влетаю в дом, пугая оставшихся девушек в гостиной.

– Мира.

Не слыша зовущую меня Сиен, поднимаюсь к себе, и, кажется, сейчас упаду. Рухну прямо на пол. Как всё дрожит. Боже, он мог умереть… умереть из-за меня! Я бы могла потерять его навсегда!

– Мира, что случилось? – За мной следом в спальню влетает Сиен, и я поворачиваюсь к ней, трясущимися руками срывая с головы каску.

– Я… он… упал… он чуть не разбился… он… моя вина… – шепчу, а в глазах мутнеет от пережитого страха. Всё мутнеет, даже причины, по которым я отказала ему. Моя жизнь и без того мутная, а сейчас её, вообще, не видно. Ничего не видно, кроме повторяющихся картинок, в которых он летит назад, спиной.

– Что? Ни черта не понимаю! Мира, ты чего? Ты что, плачешь? Ты… о, боже, что произошло? – Подруга, приближаясь, мягко обнимает меня, и я даю волю слезам, хватаясь за её плечи.

– Он упал, Сиен, из-за меня упал. Лошадь сбросила Рафаэля, когда я думала о том, как было бы хорошо, если бы его отношения с той девушкой разрушились. Меня наказали за эти мысли, я чуть… он чуть… господи, он такой бледный, – реву, захлёбываясь солью, отравляющей мою кожу, моё сердце, мою душу. Я не думала, что так страшно терять людей. Хотя я уже это проходила. Я мечтала о маме и не обрела её. Я мечтала об отце, как в фильмах, который всегда поддерживал бы меня и занимался бы со мной глупостями, и этого не получила. Я фантазировала о том, как мне хорошо с Рафаэлем, о его словах, губах, руках, и вот чём это закончилось. Я неудачница в мире отношений, мне они не даны.

– Моя вина… только моя вина… мне плохо, так плохо, Сиен. Я… это я, понимаешь? – Отклоняюсь назад, хлюпая носом.

– Успокойся, Мира, не надо. Дыши, ты сейчас в обморок упадёшь, сама такая бледная, практически белая, – шепчет она, вытирая пальцами мои щёки.

– Он просто ехал, ехал, и было всё нормально. А потом… я…я подумала о его настроении и обрадовалась, что оно у него плохое. И увидела, как он поскакал быстрее, практически готовый перепрыгнуть загон, и я кричала ему. Он… упал… ударился, его тошнит. Он был таким бледным, потерял сознание. Я думала, что он умирает прямо на моих глазах. Такого страха за другого человека я ещё в жизни не испытывала. Боже, Сиен, что я наделала?! Нельзя мне сближаться с людьми! Нельзя! Из-за меня им плохо! Я приношу только боль! – Истерически вою, падая на пол, и закрываю лицо руками.

– Он сильно ударился? – Тихо спрашивает Сиен, опускаясь рядом со мной.

– Головой и спиной, я видела только это, ему даже каска не помогла, не спасла его от ран. Но ещё у него может быть внутренне кровотечение, переломы и гематомы в голове…

– Прекрати выдумывать ерунду, Мира. Успокойся. Он встал на ноги?

– Да, но его шатало. Он пошёл в медицинский кабинет, а оттуда поедут в больницу, – всхлипывая, отвечаю я.

– Если он может ходить, то ничего опасного для его жизни не произошло. Идиот, – зло шипит Сиен, и я удивлённо приподнимаю брови.

– Что? Да нет, он же не умеет управлять лошадью, а я взялась его учить. Но и я не умею это делать, я…

– Какой же идиот, Господи, откуда в нём столько глупости и идиотизма?! – Сиен возмущённо подскакивает на ноги, расхаживая передо мной.

– О, я убью его. Просто убью его, когда увижу. Придушу своими руками и надаю по черепушке, чтобы больше такого не вытворял! Идиот! – Вскрикивает девушка, а я ещё больше изумляюсь. Наверное, она меня не поняла и решила, что Рафаэль виноват во всём, ну и в моих слезах тоже. Отчасти да, виноват, потому что я испугалась за него, и вот теперь последствия стресса. Но за что его убивать?

– Сиен, это я виновата, что не дала Рафаэлю чётких указаний. Не надо его бить, ему и так сейчас несладко. Нас обоих отстранили от практических занятий. А ещё я получила выговор за то, что ринулась к взбесившейся лошади. Но я не думала ни о чём другом, как только не дать ей причинить ему боль. Я… боже, это я идиотка, раз снова мечтала, и мои мечты вышли Рафаэлю боком, – вытираю нос и поднимаюсь на ноги.

Девушка хмуро смотрит на меня, а затем цокает.

– И ты за него волновалась так сильно, что забыла о своей безопасности? – Заключает подруга.

– Да мне плевать было на себя, я почти с рождения обучаюсь конному спорту, а Рафаэль нет. Он лежал и не двигался. Ну что мне оставалось делать? Если бы она немного шагнула назад, то выдавила ему бы все внутренности! И я была уверена, что у меня получится её успокоить.