нужна нынче мировой революции. Молодые воины!.. Учитесь на прошлом, готовьтесь к будущему…» [2. 55]

… коммуна, наш вождь,

велит нам: напролом!

Разольём пуль дождь,

Разгромим орудий гром.

Если вождь зовёт,

рука, на винтовку ляг!

Вперёд, за взводом взвод!

Громче печать — шаг!

(Маяковский В. В. Барабанная песня)

Тем не менее футуризм как никакое другое течение в культуре соответствовал глобальным задачам надвигавшейся перманентной революции.

20 февраля 1909 года на первой полосе парижской газеты «Фигаро» опубликован «Манифест футуризма», автором которого был поэт Филиппо Томмазо Маринетти — человек талантливый и страстный, мистик и спортсмен. Именно он стал основным теоретиком, главным вдохновителем и вождем нового авангардистского течения, которое вскоре с восторгом приняли в России. При этом последующее внимание большевистских идеологов именно к футуризму не было случайным.

Помимо прочих своих талантов, футурист Ф. Маринетти считался одним из ключевых пропагандистов итальянского фашизма[141], а большевики в то неспокойное время с большим вниманием и интересом наблюдали за динамикой развития идеологических конструкций в Италии, поэтому и оценки в центральных СМИ довольно миролюбивые: так, в передовой статье «На переломе» (она была опубликована в первом номере газеты от 19 декабря 1924 года) ежедневной газеты РККА «Красная звезда» говорилось: «Нам хорошо известна бурная ненависть к коммунизму и Советской республике вождя итальянских фашистов Муссолини. Но он решительно вступил на путь признания Советской республики, ибо это необходимо было итальянскому капитализму для собственного развития».

Филиппо Томмазо Маринетти

Говорили, что на создание манифеста Маринетти вдохновил произошедший с ним несчастный случай: объезжая двух велосипедистов на своей гоночной машине, поэт не справился с управлением и оказался в кювете. Через некоторое время, наблюдая за тем, как автомеханик разбирает его машину, в его сознании произошёл переворот, и в порыве вдохновения, оказавшись за письменным столом, он взял и создал «Манифест футуризма», а затем сумел опубликовать его в столице либеральной Европы — Париже.

«С самой вершины мы бросаем вызов звёздам!» — это воззвание (потом их будет великое множество, более 80) стало эмоциональным обращением к молодым итальянским деятелям искусства. Несмотря на то что на момент публикации её автору исполнилось 33 года, он призывал новое поколение «выбросить в корзину для мусора» тех, кто старше тридцати: «Молодые и бодрые, идите к нам!» Манифест отрицал духовно-культурные, художественные и этические ценности прошлого и призывал «плевать на алтарь искусства», разрушать библиотеки и музеи: «А ну-ка, где там славные поджигатели с обожжёнными руками? Давайте-ка сюда! Тащите огня к библиотечным полкам! Направьте воду каналов в музейные склепы и затопите их! И пусть течение уносит древние полотна! Хватайте кирки и лопаты! Крушите древние города! (…) — Ну, друзья, — сказал я, — вперёд! Мифология, мистика — всё это уже позади! На наших глазах рождается новый кентавр — человек на мотоцикле, — а первые ангелы взмывают в небо на крыльях аэропланов! Давайте-ка саданём хорошенько по вратам жизни — пусть повылетают напрочь все крючки и засовы!.. Вперёд! Вот уже над землёй занимается новая заря!.. Впервые своим алым мечом она пронзает вековечную тьму, и нет ничего прекраснее этого огненного блеска!» [1. 177]

Своим памфлетом Маринетти привёл культуртрегеров в настоящий эстетический экстаз. Вокруг него начали объединяться не только поэты и художники Умберто Боччони, Джакомо Балла, Джино Северини, Карло Карра и Луиджи Руссоло, но и профессиональные авантюристы различной политической ориентации. 8 марта 1910 они провозглашают свой «Манифест футуристической живописи», где объявляют: «Новое искусство может быть только насилием, жестокостью».

В идеологии футуристов отчётливо просматривалось влияние культовой работы Ф. Ницше «Так говорил Заратустра» и сформулированного им культа Ubermensch, при этом саму эстетику удалого буйства новаторы позаимствовали у анархистов. Футуристы слагали гимны героизму и силе, прославляли отвагу и бунт, но презирали романтическую любовь, сентиментальность и жалость, поскольку «теплота куска железа или дерева волнует нас больше, чем улыбка и слёзы женщины». Да и сам «сверхчеловек» в их представлении — это всемогущий, бездушный, жестокий и циничный индивид.

В конце 1909 года в парижском издательстве «Е. Sansot & Cie» увидел свет единственный у Т. Маринетти роман-брандер «Футурист Мафарка», который был посвящён приключениям и военным победам африканского короля Мафарке-эль-Баре, который заканчивался описанием магического рождения у него сына Газурмаха: «Мафарка-эль-Бар раздул свои ноздри, ещё засыпанные красным песком битвы, стараясь выдохнуть этот фосфорический дух, который напоминал о несчётном количестве чёрных трупов, усеявших долины и поджаривавшихся на солнце, совсем близко от города» (Маринетти Т. Футурист Мафарка. Африканский роман. Пер. В. Шершеневича. Правообладатель Кн. магазин «Циолковский»).

Книга была издана на французском и итальянском языках и сразу же стала скандально известной. Наивный обыватель посчитал себя оскорблённым в лучших чувствах, а автор был немедленно обвинён в «оскорблении добрых нравов», чего он, собственно, и добивался. Поэтому никого не удивил последовавший за публикацией судебный процесс.

Впрочем, для автора этот скандал стал всего лишь поводом для рекламы футуризма. Сам итальянец, не страдая от ложной скромности, в предисловии к роману так характеризовал своё полупорнографическое творение: «Мой роман шумит под ветром славы, как штандарт бессмертия, на высочайшей вершине человеческой мысли». Такой шумный фон, безусловно, стал основой становившейся традиционной для футуристических манифестов воинственной риторики, мифологизации насилия и «разрушительных жестов анархистов». На определённом этапе он даже был близок к анархо-синдикализму и искал поддержки своим идеям не только среди парижских или итальянских интеллектуалов, но и в радикальных рабочих объединениях. Не случайно первое публичное обращение футуриста № 1 вслед за парижской Le Figaro перепечатывает журнал La Demolizione («Разрушение»), издававшийся анархо-коммунистом Оттавио Динале. Какое-то время Т. Маринетти числился одним из основных сотрудников этого издания. Многие его выступления проходили при непосредственной поддержке и участии радикальных «левых» — так, «Союз революционной социалистической молодёжи» организовал выступление знаменитого литератора с его лекцией «Красота и необходимость насилия» в Camera del Lavoro в Неаполе, а затем в Милане.

Героизация уличного насилия, перманентные диверсии, взрывы СВУ в публичных местах с первых шагов формировали в массовом сознании облик футуризма скорее как террористического, а не культурного движения. Позднее сам Маринетти подчёркивал, что демонстративная агрессивность первых манифестаций, метафоры взрывов и кулачных боёв опосредованно вводила в искусство тему войны, точнее таким образом достигалась желаемая ассоциация: искусство = военные сражения.

В «Манифесте к студентам», опубликованном сразу же после начала войны, он подчёркивал: «Футуризм, динамичный и агрессивный, сегодня сполна реализуется в великой мировой войне, которую он — единственный — предвидел и прославлял, прежде чем она вспыхнула. Нынешняя война — это самая