Время совсем не изменило его, да и с чего бы, если на Уровнях времени не существовало.

Все те же резкие черты лица, хищный нос, упрямый подбородок…. Вот только одежда была штатская, обычная. Потому как одежда на нем могла меняться в считанные секунды — с серебристой формы на такие вот обычные полинялые джинсы и неприметного цвета легкую куртку.

Именно такой вид предпочел иметь Дрейк в этот день. И это было почти странно. И непривычно. Как и прогуливаться с ним по парковой дорожке с утра, глядя на затянутое серыми тучами небо.

Хотя для Халка мало что теперь казалось странным. Все изменилось. Если раньше было привычно и по расписанию — все вещи на своих местах, действия по плану, а будущее предопределено, то теперь ничего привычного не осталось. И за четыре года все когда-то выстроенные планы разрушились.

— Я должен был так поступить. — Сказал Дрейк, разбив неприятное тяжелое молчание. Не то оправдываясь, не то вспоминая что-то свое.

Халк не стал возражать. Он знал, что Дрейк прав. Начальник должен наказывать неподчинившихся, должен учить наглядными примерами остальных, должен держать слово и следовать собственным правилам. Но Халк так же знал, что в той ситуации он не мог поступить иначе, и тоже был по-своему прав. Однако последствий это не изменило, и четыре года заточения болезненным грузом легли на плечи.

Дрейк молчал. Его кожаные туфли с острыми носками ступали по пыльному асфальту и редким листьям на нем. День выдался на редкость осенним. Не по времени года, а больше по ощущениям. В воздухе висела морось.

— Я удивился, когда она пришла. — Снова нарушил затянувшееся молчание Дрейк. — Не ожидал.

Им обоим было известно о ком шла речь, и Халк промолчал. Он подумал о Шерин. О том как она после утренних ласк, запахнувшись в пушистый халат, пила на кухне кофе, просматривала журнал, собираясь в свой магазин. Так уютно и по-домашнему.

— Я не посылал ее к тебе и не просил ни о чем.

— Я знаю. — Дрейк посмотрел на Халка. — А ты изменился. Нет, не физически. Внутри.

И снова Халк не нашелся, что ответить. Да и что тут скажешь? Все под давлением обстоятельств меняются. Когда-то он был более вспыльчивым, более резким, но вода сглаживает углы даже у камней. И та злость, что когда-то накатывала на него из-за такого решения, почти сошла на нет. Были времена, когда он думал, что никогда больше даже не заговорит с Дрейком — так сильна была скопившаяся обида, но то была мальчишечность. И после стало ясно, что только разговор может изменить ситуацию. Не молчание.

— Зачем ты хотел меня увидеть, Дрейк? — Это была первая произнесенная за утро Халком фраза. Но продолжил он не сразу. — За твое решение — спасибо. Теперь я свободен делать все, что пожелаю.

— Твоя правда. — Согласился начальник, прищурено поглядывая на бывшего бойца, будто пытаясь понять, что у того на уме, и как именно повернуть разговор, чтобы результат понравился обоим. — А ты уже придумал, чем хотел бы заняться?

Халк эмоций не выдал. Шел спокойно, как и прежде. Даже плечами пожимать не стал.

Признаваться в том, что скучал по друзьям и по прежней жизни, он не хотел. Хоть и скучал. Незачем давать дополнительные ниточки для дерганья. У Дрейка итак их много.

А вот чем он хотел бы заняться, Халк думал. И спокойный, пусть даже денежный бизнес его не привлекал. Он любил свою прежнюю жизнь не за спокойствие и не за сытость. А за то единство, что ощущал со своей командой. За тот адреналин, что бурлил в крови. За то ощущение, когда после удачно выполненного рейда, он мог сказать себе «Я смог. У меня получилось». Получилось то, что мало у кого другого бы вышло. Он не был просто тренированным бойцов. Он был воином от рождения.

И больше, чем по чему-либо другому, он скучал по тем вечерам, когда после удачно выполненных заданий, они собирались с друзьями — суматошные и сильные, просто чтобы поговорить, выпить, похлопать друг друга по плечу. Скучал по сумасшедшим и изнуряющим тренировкам в команде, которые выкачивали последние силы, но почему-то приносили ни с чем несравнимое моральное удовлетворение.

Скучал по тем моментам, когда знал, что прикрывает чью-то спину и сам прикрыт кем-то. Когда нужно было работать, словно единое целое, чувствовать один другого так же хорошо, как чувствовали друг друга сиамские близнецы.

Но он не будет частью команды, если уйдет из нее. Если займется другим делом.

Нет, конечно, друзья никогда не скажут и слова. И видом не покажут, что он стал чужаком, а вот ощущение единства пропадет. И пусть Халк будет приходить на посиделки, будет слышать о новых заданиях, но он уже не будет тем, кто непосредственно принимал в них участие. А, значит, будет испытывать дискомфорт и липовую радость, находясь в рядах тех, в чьих рядах он на самом деле уже не был.

И таких компромиссов Халк не хотел. Полуфабрикатов. Недоделок. Полумерных притворств, что он все еще «свой».

Поэтому он либо «в деле», либо нет. Других вариантов здесь не было. Халк впервые пожалел, что так и спросил, кто у них новый сенсор. Ведь не работали же они четыре года вообще без оного?

Но Дрейка он в свои мысли посвящать не стал. Тридцать третья зона хорошо учила молчать там, где надо, и говорить только в тех случаях, когда необходимо.

— Нет, пока не придумал. — Коротко ответил он Дрейку, чтобы что-то ответить. Чтобы молчание не было принято за грубость.

Они прошли еще несколько поворотов, свернули на одну из боковых дорожек. Здесь было так же пусто, как и во всем парке.

— Тогда я вот, что хочу тебе сказать. — Вдруг остановился Дрейк. Довольно резко и неожиданно. Халк тоже встал. — Я так и не нашел тебе замены. Плохо это или хорошо. Искал, но не нашел. Кандидаты были, но в команду не влились и хороших результатов не показали. Поэтому, если захочешь вернуться, двери для тебя открыты.

И в этот раз Халк постарался сдержать эмоции. Лишь сердце гулко стукануло где-то в груди от проснувшейся надежды. Только вот раненая гордость занозой сидела на старом месте, привычно и глубоко, не позволяя наброситься на вновь появившийся в жизни шанс. Такая организация на Уровнях одна. И такая команда тоже. А Халк, как ни хотел открыть рот и просто сказать «да», а так и не мог. За что сам себя почти ненавидел в эту минуту.

А Дрейк будто почувствовал. Пристально вгляделся тому в глаза, а потом как-то резко изменился. Из непробиваемого Дрейка вдруг стал почти человеком.

— Возвращайся. — Сказал он. Как-то непривычно тихо и будто даже прося. — Я буду рад. И ребята будут рады. Они тебя ждали. А с меня, если позволишь, поздравительный торт вам с Шерин и прибавка к твоей зарплате.

Он не стал дожидаться ответа. Просто развернулся и пошел прочь.

Халк видел, как на нем по пути менялась одежда. Как полинялые джинсы уступили место серебристым штанам с белой полосой сбоку, и как невзрачная куртка через секунду гармонично дополнила костюм. И куда только подевалась штатское тряпье?