— Может, ну их, специи? – я хмуро покосилась на добротный дом, с каменным первым этажом, в котором еще недавно жили Жиаль и дети.

— Нет. Без них никак, — угрюмо ответила она и, отвернувшись от булочной, взбежала по ступенькам лавки специй.

Жалобно звякнул колокольчик, и я буквально застыла на пороге от неожиданного насыщенного, пряного аромата. Столько запахов смешалось в нем! Пока пыталась угадать основные ноты, с любопытством разглядывала разноцветные стеклянные банки, расставленные на полках, Жиаль беседовала с продавщицей, взвешивавшей на мерных весах пряности.

— Рада, что ты пришла. Думала, еще долго не заглянешь. У этих-то продажа что-то не задалась сегодня. – Женщина подмигнула. — Коричника столько же, а звезд?

— Пару штучек. Пока больше не по карману.

— Эх… — вздохнула та. – А мне вот «броши» нужны на Осенины.

— Могу и «броши», — ответила Жиаль. – Но с задатком на масло и яйца.

— Зайди через пару дней. Может, ещё чего надумаю заказать.

Специй нам требовалось немного, поэтому закупились быстро.

Попрощавшись с хозяйкой лавки, вышли на улицу, спустились с крыльца… И именно в этот момент, как по закону подлости, дверь булочной хлопнула — на улицу вышли две приземистые, полные фигуры…

***

Жиаль ускорила шаг. Я ниже её и, чтобы не отставать, побежала следом как Пяточек за Винни Пухом. Но те, двое, словно сычи, увидели цель и намеревались заклевать её.

— Вот гадина! – заорала пожилая, хабалистая тётка на всю округу. Ей в поддержку затявкал злобный мужской голос: — Тварь! Честных людей обираешь!

Это было настолько омерзительно и обидно, что Жиаль застыла на месте, как будто её ноги приклеило к земле. Дородная тётка, продолжая орать как полоумная на базаре, ринулась к нам.

– Клиентов отваживаешь, блудница! Слухи распускаешь!

Она замахнулась и ударила Жиаль. Её подпевала на бегу засучивал рукава добротной куртки, явно, чтобы тоже распустить руки. Если так, то Жиаль изобьют, и ни одна душа не заступится, потому что улица в раз опустела. Зато по округе потух свет в домах, чтобы прилипшим к окнам соседям было удобнее наблюдать за дракой… И никто, даже продавщица специй не вышла, чтобы остановить несправедливые нападки, хотя разборка проходила совсем рядом.

Из-за несправедливости меня обуяла такая злость, что стало жарко.

Всколыхнувшаяся ярость оттеснила страх, самосохранение. Совершенно позабыв, что теперь я в другом мире, в другом теле, хрупком, девичьем, гаркнула:

— Руки убрали!

Вышло неожиданно и грозно. Даже тётка оторопела, поумерила пыл. Правда, ненадолго.

— Да кто ты такая? – накинулась она на меня. — Заодно с этой паскудиной? У честных людей покупателей переманиваешь?

Хотела схватить меня за волосы, но короткие шелковистые пряди проскользнули сквозь её толстые пальцы…

Глухие звуки ударов, которые посыпались на Жиаль, стали для меня последней каплей. Глаза ослепила вспышка, тело мелко дрожало, как будто меня било током.

Время остановилось, мир сузился до крошечного клочка земли с ненавистными негодяями, которых я хотела остановить; воздать им по заслугам, чтобы впредь было неповадно унижать тех, кто слабее; чтобы заткнуть грязные рты, изрыгающие нечистоты.

«Наказать. Воздать. Отомстить…» — как набат громыхала, пульсировала в голове мысль, сливаясь с дрожью.

Не в силах сдерживать нечто, переполнившее меня, я резко выдохнула…

Хамка, протянувшая ко мне руки, чтобы отшвырнуть с дороги, истошно завизжала. Её одежда вспыхнула.

Она рухнула на мостовую, начала кататься по грязи как неуклюжая толстая свинья, но огонь не сбивался, не отступал.

Негодяй, что был с ней заодно, заорал, но продолжал стоять и просто смотреть. Даже не попытался помочь, скинуть куртку, сбить ею пламя.

С вытянутым от удивления и ужаса обрюзгшим, толстощеким лицом, недоумок выглядел настолько жалким, ничтожным насекомым, способным только жрать и поддакивать, что перестал для меня существовать. Зато мой взгляд упал на хороший дом, где эти двое жили в тепле, комфорте, сытости, равнодушные к тому, что Жиаль с детьми скиталась и рыдала в холодном лесу, не в силах согреть их, накормить…

От гнева и отвращения потемнело в глазах.

Бедная Жиаль обходила проклятую булочную стороной, слова плохого не сказала о мерзавцах, несмотря на обиды. Так они сами к ней привязались и пытаются сжить со свету.

На краю мысли вспыхнул дикий, воинственный порыв: вот бы спалить лавку! Дотла! Раз Жиаль с детьми не нашлось здесь угла, капли человеческого тепла и жалости, так пусть никому не будет!

Лава ненависти понеслась по венам, растекаясь по ногам, рукам, до кончиков пальцев… Больше всего на свете сейчас я хотела вернуть негодяям их же зло, чтобы возмездие прошлось по ним неминуемым, неумолимым катком и оставило ровно столько же, сколько они, жестокосердые, оставили Жиаль и безвинному малышу Марти, ножки которого мать согревала дыханием.

От силы накатившего приступа застучали зубы, колени задрожали.

Я испугалась, что мое подозрительное состояние заметят и обвинят в колдовстве, но кто-то истошно закричал:

— Пожар! Пожар!

Соседи, выбегавшие из домов, бежали в сторону булочной… И даже я, у которой перед глазами стояла чернота, разглядела за стеклянной витриной яркие, вздымающиеся языки пламени.

Огонь пульсировал, разрастался, молниеносно расползался по лавке, поглощая пядь за пядью. Миг – пекарню охватило яркое пламя и перешло на второй этаж…

Зеваки закричали, побежали за водой…

— Идем! Скорее! – Рывком подняла меня Жиаль и потянула за собой.

Почерневшая от синяков и кровоподтеков, с разбитой губой, с темными, разметавшимися по плечам волосами, в жилете, с выдернутыми с корнем пуговицами, она выглядела пугающе спокойной, отстраненной.

Ее хладнокровие подействовало на меня отрезвляюще. Я попыталась идти, но ноги не слушались и не гнулись.

— Ну же, тихонько… Идем… — Жиаль закинула мою руку на своё плечо, взвалила меня на себя и повела подальше от толпы.

— Орехи! – я спохватилась, что мы потеряли важные покупки. В ответ Жиаль хмыкнула, взвалила меня себе на спину, как куль, и потащила в темный закоулок, где мы нашли узкий проход…

Далеко она унести меня не смогла, но до бурьяна и безлюдного переулка дотащила. Там упала в мокрую траву и, тяжело дыша, прошептала:

— Так и знала, что с тобой не все так просто.

— Я не знаю, что произошло.

Мне было тяжело говорить, дышать и даже думать. Я была сама не своя и приходила в себя медленно.

— Магесса ты. Что уж тут думать, – подвела итог Жиаль, смотря на меня темными, блестящими от возбуждения глазами. – Обидели тебя Лудар