На столе у дежурного зазвонил телефон. Секьюрити снял трубку, молча послушал, кивнул, обежал толпу студентов взглядом. Тане показалось, что на нее он посмотрел особенно внимательно.

Наконец дверь открылась, и посетители высыпали на улицу.

Дойдя со студентами до угла, Татьяна свернула в другую сторону.

– Эй! – окликнула ее знакомая. – Не будешь, что ли, подписи собирать?

– Нет, – Таня покачала головой, – больно уж мало платят!

– Ничего себе! – девчонка тряхнула малиновой гривой. – Ну, как знаешь, вольному воля!

Таня торопливо пошла в сторону троллейбусной остановки.

Она не заметила, как из переулка выехала черная иномарка и медленно двинулась вслед за ней.

Она вообще ничего не замечала.

Она узнала дом, возле которого случайно оказалась, дом, где бывала шесть лет назад, тем самым летом…

Опять на нее нахлынули прежние воспоминания – запретные воспоминания…

Она вспомнила, как в самый первый раз пришла в этот дом и как поразилась этим обветшавшим остаткам прежнего великолепия – огромный камин на лестнице, медные прутья на ступенях, статуя на площадке между третьим и четвертым этажом, витражи в окнах.

Таня сама не заметила, как толкнула тяжелую дверь и вошла в полутемный подъезд.

Внутри все было так же, как шесть лет назад, только еще больше облупилась лепнина потолка да еще грязнее стали стены, расписанные местными молодыми дарованиями.

Она стояла, забыв, где была только что, забыв о своих несчастьях, забыв, из-за чего ей пришлось приехать в Петербург. Она снова перенеслась в то лето – шесть лет назад…

Ей казалось до сих пор, что все забыто, что прошлое умерло и она стала совсем другим человеком.

Это только казалось.

Никто не забыт и ничто не забыто, как писали раньше в одинаковых, как однояйцовые близнецы, советских газетах.

То лето накатило, навалилось на нее, как горная лавина наваливается на заблудившегося альпиниста.

Горячие руки, светлые щекотные волосы, жаркие, беспамятные, бессмысленные слова…

Как она могла столько времени обходиться без них? Как она могла столько времени не вспоминать?

Впрочем, она знала, что воспоминания принесут ей только боль.

Она вспомнила, как все это кончилось, и тихонько застонала.

Все обернулось ложью, ложью и предательством.

Но кожа помнила каждое прикосновение и горела, словно жадные ласковые губы только что прикасались к ней, только что шептали куда-то ей в живот детскую любовную бессмыслицу…

Где-то наверху открылась дверь квартиры, и на лестницу вырвалась музыка. Тихая гитара и хрипловатый надтреснутый голос: «Над небом голубым есть город золотой…»

Дверь хлопнула, закрываясь, и она вздрогнула, будто сбросив чары этого странного места.

Только не хватало сейчас столкнуться с ним…

Она понимала умом, что это невозможно, что тогда, шесть лет назад, он только снимал здесь комнату, поскольку собственную квартиру оставил жене… по крайней мере, так он говорил ей.

Теперь она не знала, что именно в его словах было правдой.

Теперь, после того, чем закончилось то лето, их лето.

Она понимала умом, что не может сейчас встретить здесь его, но тем не менее сердце ее забилось с ненормальной скоростью, и она вылетела из подъезда на улицу, на ненадолго появившееся солнце…

Глаза не сразу привыкли к свету, и неудивительно, что она не заметила черную машину с затененными стеклами, которая остановилась метрах в тридцати от подъезда, не заглушая мотор.

Надежда Николаевна бродила по собственной квартире в самом воинственном настроении. Понемногу накаляясь, она определенно считала свою гостью самой настоящей злодейкой и жаждала выяснить все до конца.

«В конце концов, – думала она, – должна я знать, кого пустила в свою квартиру? Что, если эта девица задумала что-то и вовсе уж криминальное и осуществит свои преступные намерения? Ведь мы все – и я, и муж, и Лиза Самохвалова – тоже будем в этом косвенно виноваты! Мы окажемся, страшно сказать, соучастниками!»

Однако в глубине души она не слишком верила, что эта девица может причинить ей, Надежде, значительный вред, то есть надеялась, что один на один она сумеет с ней справиться. Думая так, Надежда Николаевна противоречила сама себе, но неистребимое любопытство, как всегда, взяло верх над остальными соображениями. Существовала тайна, а раз так – Надежда Николаевна просто была очень заинтригована и хотела непременно раскрыть эту тайну!

Однако время шло, а Татьяна все не появлялась. Надежде давно уже пора было уходить – не могла же она сидеть здесь до вечера. В конце концов, у нее звери и муж…

Надежда Николаевна тщательно заперла двери и вышла из дома, но, пройдя метров пятьдесят, неожиданно увидела Татьяну, как для удобства называла пока свою гостью.

Девушка медленно шла по противоположной стороне улицы, глубоко задумавшись и не замечая ничего вокруг себя. Она подошла к переходу, машинально бросила взгляд на светофор и шагнула на мостовую. Улица была совершенно пуста.

Надежда остановилась, поджидая девушку.

Когда та почти перешла дорогу, из-за угла неожиданно вылетела черная иномарка с тонированными стеклами. Машина мчалась на красный свет с явно недопустимой скоростью, и девушка, в глубокой задумчивости приближавшаяся к тротуару, оказалась прямо на ее пути.

Водитель черного автомобиля и не думал сворачивать, больше того, Надежде определенно показалось, что он специально едет прямо на Таню, а девушка все еще ничего не заметила…

Все решали доли секунды.

С быстротой и решительностью, которых она сама от себя не ожидала, Надежда выскочила на проезжую часть и изо всех сил толкнула Татьяну.

Девушка устояла на ногах, но вместе с Надеждой отлетела к другой стороне улицы. Черная машина пронеслась мимо.

И тут произошло нечто совершенно неожиданное: по инерции доехав до перекрестка, черная иномарка резко, со страшным визгом тормозов развернулась и помчалась назад.

У Надежды исчезли последние сомнения: водитель явно хотел сбить девушку!

Схватив Татьяну за плечо, Надежда Николаевна отскочила за припаркованный возле тротуара ярко-желтый пикап. Черная машина вильнула, едва избежав столкновения, и затормозила. Дверцы ее, не дожидаясь полной остановки, распахнулись…

Надежда не стала дожидаться того, что за этим последует. Она, по-прежнему крепко держа за руку растерявшуюся девушку, вбежала во двор.

Окрестности своего дома она знала очень хорошо. Двор, в котором они сейчас оказались, был проходным, вторые ворота выходили на другую улицу, но именно туда и устремятся в первую очередь преследователи.